Воспоминания привели меня в минорное настроение. Это заметили. За столом разговаривали мало, даже дети притихли. После трапезы Гливен пригласил меня в парк. Он окружал дом с трех сторон. Посыпанные песком аллеи, аккуратно подстриженные кусты, клумбы… Здесь уже начали формировать ландшафты. Правда, редко. В городах я парков не встречал. А клумба в Ремсе была только у меня…
Мы выбрались на лужок и сели на скамью. Стайка ярких птиц вспорхнула при нашем появлении и, рассевшись по веткам, возмущенно застрекотала. Нехорошие двуногие помешали им искать вкусных червячков. Шут улыбнулся и глянул с хитрецой.
– Не сеют, не жнут, не собирают в житницы, а Отец наш Небесный питает их[15].
Я мысленно вздохнул. Гливен в ударном темпе изучал Евангелие. Удивительно, но из всего, что есть в моем мире, шута заинтересовало не оружие и даже не система государственной власти, а религия. Вечерами, когда я, уставший, приползал из мастерских, он доставал меня вопросами. Мне это надоело, и я вручил Гливену ридер с самолично переведенным на мерсийский текстом Евангелия от Матфея (надо ж было чем заниматься тоскливыми вечерами), предварительно показав, как гаджетом пользоваться. Гливен тут же запряг Блеза, и тот переписал текст на пергамент – книгопечатания в этом мире еще не изобрели. После чего шут вернул мне ридер и засел за изучение. В принципе я его понимал. Язычество в Мерсии, как и в окружающих странах, выглядело убого. Культ десятка богов, которым приносят жертвы. Хорошо, что не человеческие. Захотел красоты – поклонился Ноэль (богине, а не моей спутнице). Нужна удача в торговых делах – тащи барашка Готэ. Собираешься воевать – веди стикуля в храм Ремеда. Жрец зарежет животное и пообещает содействие богов. Клиент получит надежду, семья жреца – мясо. Единого пантеона богов здесь нет, в каждой местности выделяют своих и поклоняются по-своему. Понятно, что христианство с его стройной системой верования смотрелось на этом фоне как монумент. Так оно римских богов затоптало, что говорить про местных?
– Расскажи мне о Троице!
– Что именно?
– Как Бог может быть един по существу и троичен в лицах?
А чего полегче нельзя? Догмат о Святой Троице богословами считается непостижимым для человеческого рассудка, отец Павел Флоренский называл его «крестом для человеческой мысли». Умеет шут задавать вопросы! И что ответить?
Пошарив взглядом по траве, я заметил аналог нашего клевера. Только у здешнего три листика. Наклонившись, сорвал.
– Это одно растение?
– Да! – согласился шут.
– А листиков у него три. Если один сорвать, растение не останется прежним?