Время от времени Дине звонила верная Галка.
— Как дела? — интересовалась она. — Получается на новом месте? Разобралась?
— Нормально, — бодро отвечала Дина. — Хорошо, что работы много, я целый день занята, некогда о грустном думать.
— Ты и не думай, — подхватывала Галка. — Что ж теперь поделать, раз Серега таким гадом оказался.
Сергей оказался, по мнению Дины, не просто гадом, а каким-то моральным уродом, монстром, отпетым негодяем. Она совершенно не ожидала ничего подобного после семи лет супружества.
Выйдя из больницы, Дина оформила заявление, в котором утверждала, что, будучи в состоянии легкого подпития после дружеской вечеринки, она, входя на кухню, споткнулась о порог, поскользнулась и нечаянно сама налетела на нож, который Сергей держал в руке, собираясь порезать хлеб. Следователь, разумеется, ни одному слову из написанного в заявлении не поверил, уговаривал Дину сообщить правду, но она стояла на своем. Галка со Светланой Алексеевной, по Дининой просьбе, еще раньше отказались давать какие-либо показания, мотивируя тем, что ничего не видели и не знают. В итоге уголовное дело пришлось переквалифицировать в несчастный случай. За отсутствием состава преступления Сергея освободили.
После своего благородного поступка Дина ожидала от мужа, как минимум, извинений, а как максимум — пожизненного содержания и переуступки прав на квартиру. Однако ничего похожего не произошло. Сергей смотрел на жену волком, денег на Федьку не давал и даже не пытался навестить сына. Когда же Дина по телефону завела разговор о размене, бывший муж грубо расхохотался:
— Квартиру тебе? Не дождешься. Квартира моя, мне ее родители на свадьбу подарили. Я отсюда никуда не тронусь. Не хотела жить по-человечески, катись куда глаза глядят.
— Что значит — по-человечески? Квартира у нас троих в совместной собственности. По закону я имею право на две трети площади, поскольку ребенок остался со мной.
— Ты еще получи эти две трети. Только через мой труп.
— Что ж, по-твоему, мы с Федькой на улице должны жить?
— Хочешь — живи на улице. Хочешь — возвращай Федьку сюда, я возражать против сына не буду. А не хочешь — торчите у мамочки.
— Сереж, я ведь и рассердиться могу. В суд подам.
— И что твой хваленый суд? Выселять меня будет? На каком основании?
Дина кусала губы, потому что возразить ей было нечего. Она прекрасно понимала, что муж прав. Ни один судебный исполнитель Сергея никуда принудительно не выселит. Уповать можно было только на его добровольное согласие размениваться.
— Сережа, тебе не кажется, что я по отношению к тебе вела себя достаточно порядочно? Тебе не приходило в голову, что от меня зависело — посадят тебя или нет? И что ради сына я не стала доводить дело до тюрьмы? Так почему ты так себя ведешь? Или мой поступок не заслуживает благодарности?