Дональд с тревогой спросил:
— Ты что задумал, Джон?
— Сынок, ты же видишь сам: ресурса машины в обрез. Хватит только для одного. Им будешь ты. Не возражай.
— А как же…
— Астронавт Корн! Выполняйте приказ: сбросить с машины контейнер! Ну! Что стоишь?
Дональд принялся за работу. Он отстегивал крепления контейнера, повернувшись спиной к командиру, как будто тот мог увидеть его слезы сквозь зеркальный светофильтр шлема.
Джон положил руку ему на плечо, и тихо сказал:
— Сынок, глупо погибать вдвоем. Я хорошо пожил. А о такой смерти астронавт может только мечтать. Никто здесь не виноват. Сбрасывай с машины все. Приборы. Инструмент. Второе сидение. Передатчик. И антенну тоже. Поедешь без связи. Оставь только запасной воздух. Я думаю, что километра три ты проедешь. Двигайся по нашим следам. Не пытайся сократить дорогу, спрямляя объезды. Если машина застрянет, то… сам понимаешь…
Вдвоем они быстро освободили лунный автомобиль от лишнего груза.
— Джон…
— Потом, когда «Ровер» встанет, подключишь шлангом запасной баллон к скафандру, возьмешь его в руки, как ребенка, и пойдешь дальше пешком. Будет очень тяжело. Очень далеко и тяжело. Но ты дойдешь, я знаю. Не пытайся заправить скафандр воздухом и бросить баллон. Дыши прямо из баллона. Иначе тебе не хватит. Дойдешь до корабля, там тебе Хьюстон поможет. Все. Садись, и вперед. Время работает против тебя. Хьюстон, вы все слышали?
Голос Мартина сказал:
— Ты герой, Джон.
Дональд плакал, не скрывая, всхлипывал, и сквозь это отчаяние только и сумел сказать:
— Джон, я твоим именем сына назову. Мы с женой… родим и назовем… ты знай.
— Счастливо тебе, сынок. Прощай.
— Прощай, Джон. Я люблю тебя.
«Ровер» пошел вперед. Джон смотрел ему вслед, и видел фонтанчики пыли, выбрасываемой задними колесами. Потом повернулся и пошел назад, к Феномену. Воздуха у него осталось почти на два часа. Он сразу решил, что откроет наружный кран, когда его останется на пять минут. Он привык все делать сам, а такую важную вещь, как собственную смерть, не хотел доверять никому. Даже природе и обстоятельствам.
Передатчик его скафандра был слишком слаб для связи с Землей, они разговаривали через ретранслятор на «Ровере», бесполезным ящиком лежащий теперь в пыли. Ведь он питался от аккумулятора машины. А вот приемник работал исправно. Но Хьюстон молчал. Там знали, что ответа от одного астронавта не будет пять часов, а от другого — никогда. Джон выключил подавитель шумов. В наушниках зашипело. «Пусть шипит», — подумал он, — «все лучше, чем мертвая тишина».
…Через полчаса Джон оказался перед внешним кругом пирамид. Постоял минуту, потом медленно пошел к центру сооружения. Чем ближе он подходил, тем больше его поражала грандиозность чужой архитектуры, гармония, ритмичность, красота и функциональность этого чуда. Мысли о неизбежной смерти куда-то ушли. Душа наполнилась непонятным светом. Шум в наушниках, казалось, складывался в какой-то неразличимый ласковый шепот. Джон шел вперед. Вот уже он миновал второй круг пирамид. Шепот, казалось, стал явственнее. Будто стеклянные исполины пытаются что-то ему сказать, открыть величайшую тайну, а он не понимает их.