Эмма засуетилась, забегала, вынимая то краюху хлеба, то сыр, то припрятанную на особый случай клюквенную настойку. Супруг неторопливо встал из- за стола, достал две глиняные рюмашки, аккуратно разлил настойку. Одну пододвинул жене, другую взял сам. Они чокнулись, супруг опрокинул рюмашку, крякнул и утер рот. Эмма едва пригубила и поставила на стол.
— Ну что опять? — наконец спросил он сурово. Эмма не знала, куда глаза девать.
— Это колдун тебя огорчил? — спросил муж, Так я его сейчас, не дожидаясь стражи….
Эмма помотала головой.
— Не бери в голову, — сказала она, — Не в том дело. Он и впрямь погадал мне, редкая удача.
— И что нагадал?
Эмма смущенно почесала пальчиком за ухом, потребила выбившийся из- под косынки локон…
— Малой у нас будет, — сказала она.
— Что, опять? — муж уставился на нее тяжелым взглядом, Эмма отвернулась и кивнула.
— Иди к травницам! Срок какой?
— Мало еще, — голос Эммы дрожал. — Я б и не поняла, если б он не сказал.
— К травницам иди.
— Я сходила уже.
— И что говорят?
— Не продали, — Эмма заплакала. — Еще и полугода не прошло, говорят, нельзя, помру, говорят.
Хозяин вскочил, хлопнул кулаком по столу. Дерево жалобно скрипнуло.
— Так уговори, пусть дадут тебе чего, — заорал он. В дверном проеме появилась испуганная мальчишеская физиономия и тут же исчезла. — А рожать будешь, не помрешь? Мало было мороки в прошлый раз?
Эмма пожала плечами. Она помнила, что в прошлый раз было больно, но как больно, стерлось из ее памяти. Она металась и кричала. А повитуха пришла поздно, и уже ничего не могла сделать. Ребенок погиб, а сама она пролежала недели две, беспрерывно плача и не в силах подняться. Сердце и дыхание как будто сдавило. Все думала тогда о ребеночке.
— А и родишь, — сказал муж, уже спокойно, — в лес снесешь. Еще одного кормить не буду.
Йормунганд проснулся, когда за окном уже сгущались сумерки. В комнате стало заметно холоднее. Какое- то время Йормунганд еще кутался в одеяла, но потом решил, что пора выбираться. Да и есть хотелось.
Хозяев внизу не оказалось, так что Йормунганд самостоятельно пошарил на кухне в поисках съестного. Побрился, глядя в отполированный кусок меди у рукомойника, срезал слишком длинные пряди у глаз. Глядя в отражение, он заметил, что похудел, щеки ввалились, а под глазами залегли тени. Не худо было б искупаться в теплой воде да с куском мыла, прикупить белья и новый плащ. Но, Йормунганд поскреб гладкую щеку, так его и поймают, стоит только расслабиться, остановиться.
И куда подевались хозяева. Йормунганд тут же вспомнил — куда. Пир у князя, народные гуляния, костры, пиво рекой, бесплатная еда. Народу будет много, но среди толпы проще затеряться и разузнать новости. Да и давно уже Йормунганд не веселился, с того самого злосчастного пира.