— Ангмар? — спросил Йормунганд, сощурившись от света костров. И вправду похож.
Воцарилась тишина. Даже стражник державший его невольно отстранился.
— Ты назвал меня именем моего брата, — сказал князь, подходя ближе, — Кто ты?
— Я Гримнир из Ирмунсуля.
— Гримнир, — повторил князь.
— Друг вашего брата, — сказал Йормунганд и понял, что совершил ошибку. Лицо князя окаменело на мгновение, а потом он прикрыл глаза рукой.
— Откуда ты его знаешь?
— Однажды к нам пришел оборванный мальчишка. Мы хотели прогнать его, но оказалось, что он хорошо воспитан и явно не низкого происхождения. Он прибыл со стороны моря и долго шел пешком. Ангмар клялся и божился, что он сын одного из восточных князей. Единственный из законных сыновей оставшихся в живых.
— Вот как.
— Ангмар говорил, что вместе с братом плавал на лодке. И едва они пристали к берегу, как из леса вышел огромный бурый медведь. Ангмар крикнул брату, но тот уже соскочил на берег и оттолкнул лодку, чтобы спасти брата. А сам остался на съедение. Трогательная история. Ангмар плакал, когда рассказывал ее.
Князь подошел ближе.
— Либо ты лжешь, — прошипел он, — либо ты злобный некромант, потому что брат мой мертв.
— Печально оплакивать гибель брата, за которого отдал жизнь. Особенно когда брат старший и больше имеет прав на власть, — сказал Йормунганд. Он сожалел о своих словах еще в тот момент, когда произносил их. Но пресмыкаться перед младшим братом Ангмара, сколь бы властен он ни был, оказалось выше его сил.
— Верно, — князь улыбнулся и покосился на остолбеневших воинов.
— Чародея-некроманта, — сказал князь громко, — посадить между двух костров, и повесить на рассвете.
Йормунганд прикрыл глаза.
Оживление мертвых было важным шагом в постижении магии. Не всякий на него способен. На что Йормунганд был способен, так это на спадание оков. Он ждал, что его свяжут и оставят в покое, тогда он освободиться и сможет бежать.
— Господин, — один из воинов подошел к князю и протянул ему амулеты Йормунганда.
— Это было при нем. Волшебник сказал, что они помогают от волшебства.
Князь вздернул бровь.
— Так свяжите ему руки его же побрякушками, чтоб не смог освободиться.
Йормунганд зажмурился от досады.
Мальчик бежал вслед за матерью. Он нес свою любимую игрушку — деревянную лошадку, которую ему вырезал отец.
— А папа приедет к нам потом? — спросил он у запыхавшейся матери. Она странно посмотрела на него и погладила по голове. Эмма больше не плакала, движения оставались суетливыми, но более осмысленными.
— Нет, — сказала она, помолчав, — наверное, нет.
— Ты решила отдать этой тетке сестренку? — догадался мальчик, — чтобы папа больше не злился?