Рявкнула очередь. Так, туда не надо — автоматическим огнем его легко уложат, даже не целясь.
В отдалении щелкнул одиночный выстрел. А вот тут можно попробовать. В предрассветной мути не так просто прицелиться через оптику. И если он не ошибся, у него будет шанс…
Двигаться «в лоб» было самоубийством. Надо попытаться обмануть врага. Спрятавшись за мусорными контейнерами, он высунул над головой найденную тут же сломанную швабру с куском тряпки. Та мгновенно разлетелась на щепки. Все-таки точно бьет, гад. Но, чтобы прицелиться, нужны секунды. Он выскочил из-за контейнеров, бросился прямо на притаившегося в тени врага.
Уже на бегу он понял, что погорячился: стало слишком светло, и неизвестный снайпер может снять его и одиночным выстрелом, почти не целясь. Надеяться можно только на скорость, да еще на удачу.
Удача пришла с неожиданной стороны. Прямо перед ним в темной арке беспорядочно загрохотали выстрелы. Видать, охотники уже делили «шкуру неубитого медведя». Вместо того чтобы отскочить, спрятаться, он только прибавил скорости.
Влетев в тень, под арку, он едва не споткнулся о тело, рядом с которым лежал АК-47. Кувыркнувшись в отработанном еще на службе броске, он увернулся еще от одной пули — и с ходу налетел на какого-то плотного толстяка с СВД. Тот не успел перевести ствол в сторону потенциальной жертвы — жертва сама буквально прыгнула ему в руки.
Драки не было. Прохор с размаху шлепнул распахнутой ладонью толстяка по лбу. Тот дернулся — и повалился на бок. Все еще тяжело дыша, Прохор выдернул «таблетку» нейрофона из уха толстяка.
Кругляш был горячим и почерневшим, словно покрытым копотью. Из него свисали знакомые обожженные лохмотья.
Задуманное удалось. Только радоваться было нечему.
Выходит, он, Прохор, обрел свойство Буки — сжигать своим присутствием работающую электронику! Правда, его способности были гораздо слабее — требовалось прикосновение к прибору или, в случае нейрофона, — к голове его владельца.
Он что же, стал таким монстром, как Бука?! В это не хотелось верить, но факт оставался фактом: вот он, в руке, сожженный его прикосновением нейрофон.
Но тогда почему не вырубило нейрофон Тины? Он ведь касался ее, был близок с ней — как говорится, ближе некуда. Тут одно из двух: или его новая способность работает не всегда — возможно, при определенном эмоциональном состоянии, при явном желании «сжечь» вражью технику. Но телефоны жечь он не хотел. Значит, дело в другом. Быть может, его «злая энергия» должна накопиться в нем, как в конденсаторе, — и только после этого высвободиться, уничтожив технику.