Она впервые обратилась к этому мужчине на "ты". Это произошло непроизвольно, а возможно, это была неосознанная попытка восстановить близость, которая однажды уже сложилась между ними. Мариус не стал возражать. Либо он не заметил этого вовсе, либо же был не против.
Однако смотрел он на нее с презрением.
— Мне не нужна твоя помощь. Я очень хороший капитан. Фред Леновски научил меня.
Упоминание этого имени позволило Ребекке сделать последнюю попытку.
— Мариус, мы ведь обдумывали, что попытаемся привлечь к ответственности Фреда Леновски и тех людей, кто в ответе за то, что он причинил тебе. Я обещала тебе помочь, и я говорю это на полном серьезе. Я считаю, что у нас хорошие шансы. Но не в том случае, если мы сбежим в Африку. От этого никому не будет пользы. Даже если нам это удастся, в чем я глубоко сомневаюсь, ты никогда не найдешь покой таким путем. И потом… ты нарушишь закон. Поскольку то, что ты делаешь, считается похищением. А если ты сам преступишь закон, то потеряешь в глазах судей убедительность. Но ты ведь хочешь победить, не так ли? Ты ведь хочешь показать им! Пожалуйста, Мариус, не делай тогда ничего такого, что сделало бы тебя уязвимым!
На какое-то мгновение женщина увидела проблеск разума в его взгляде, и у нее появилась маленькая надежда, что она достучалась до него и смогла призвать его к благоразумию. Но затем этот проблеск — который, возможно, был только в ее воображении — снова исчез. Его глаза были пустыми и темными.
— Мы сматываемся, — отрезал Мариус.
— Я до смерти боюсь. Пожалуйста, доверься мне!
— Мне больше нечего терять.
Ребекка спросила себя, что он имел в виду, и расплакалась, а он в это время стал развязывать на ней веревку.
9
Максимилиан Кемпер осторожно помог Инге подняться на ноги, и она вдруг поняла, что вся дрожит. Может быть, она дрожала все время, но заметила это только теперь.
— Потихоньку, — успокаивающе произнес Кемпер, — потихоньку. Всё в порядке, Инга. Успокойтесь.
Он понятия не имел, о чем говорил. Ничего не было в порядке. Женщина попыталась сказать ему об этом, но не смогла произнести ни звука.
— Вы сейчас мне все расскажете, — сказал Максимилиан, очевидно заметив ее безуспешные попытки говорить. — Но сначала отдышитесь. Пойдемте. Сядем в мою машину.
Опираясь на его руку, Инга прохромала к автомобилю. Какими же слабыми были ее ноги! Как она вообще смогла так далеко пройти? Она опустилась на мягкое пассажирское сиденье и ощутила что-то вроде дежавю: как тогда — казалось, с тех пор прошла вечность, хотя это было всего лишь восемь дней назад, — когда она сидела на корточках у обочины дороги в той богом забытой деревушке, в тот знойный день… Она была тогда такой обессиленной и изможденной, что не могла пройти дальше ни шагу на своих стертых ногах. Максимилиан появился словно ниоткуда, и она так же, как и сейчас, с благодарностью и облегчением села в его машину. У него был талант появляться в тот момент, когда все уже совсем плохо.