— Всю свою жизнь мать питала к нему некую мистическую любовь, которой не приходилось стыдиться. Мой отец первый улыбался, слыша об этом; даже бывал чуточку растроган.
— Когда вы приехали из Нормандии?
— В воскресенье после полудня. На прошлой неделе, после несчастного случая с отцом, я приезжал один, но потом уехал снова, видя, что жизнь его вне опасности. В воскресенье, когда мать позвонила мне и сказала, что он умер от приступа уремии, я был поражен.
— Вы поехали всей семьей?
— Нет. Жена и дети прибыли только в понедельник. Кроме, разумеется, старшего сына, который учится в школе.
— Ваша мать говорила с вами о Сент-Илере?
— Что вы имеете в виду?
— Мой вопрос, может быть, покажется смешным. Сказала ли она вам в какой-то определенный момент, что собирается выйти замуж за графа?
— Излишне было бы говорить об этом. Я уже давно знал, что, если отец умрет раньше матери, этот брак состоится.
— Вы никогда не вели такую же светскую жизнь, как ваш отец?
Вопрос, казалось, удивил его, и он задумался, прежде чем ответить.
— Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните. Вы видели в журналах фотографии отца и матери, когда они прибывали с визитом к какому-нибудь европейскому двору, присутствовали на великосветской свадьбе или помолвке. Я, естественно, принимал участие в подобных церемониях в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Последнюю дату я назвал весьма приблизительно. Потом я женился и уехал в деревню. Мать говорила вам, что я закончил Сельскохозяйственный институт в Гриньоне? Отец отписал мне одно из своих имений в Нормандии, там я и живу со всей семьей. Вы именно это хотели узнать?
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— В убийстве Сент-Илера?
Мегрэ показалось, что губы его собеседника слегка дрогнули, но он не осмелился бы это утверждать.
— Нет. Подобные подозрения лучше держать при себе.
— И все же у вас есть какое-то предположение?
— Оно совершенно несостоятельно, и я предпочитаю о нем умолчать.
— Вы подумали о ком-то, чья жизнь изменилась бы со смертью вашего отца?
Филипп де В. потупил взгляд, затем снова посмотрел на Мегрэ:
— Одна мысль пришла мне в голову, но я не стал задерживаться на ней. Я столько слышал о Жакетте и ее преданности… — Он, казалось, был недоволен тем оборотом, который принимал разговор. — Мне не хотелось бы показаться нелюбезным, но я должен попрощаться с домашними: желательно, чтобы они доехали до темноты.
— Вы остаетесь на какое-то время в Париже?
— До завтрашнего вечера.
— Будете жить на площади Вандом?
— Мать сказала вам?
— Да. Для очистки совести я должен задать вам последний вопрос, прошу на меня не обижаться. Я был вынужден задать его также и вашей матери.