Вернувшись к себе домой – никак иначе я этот подвал назвать не могу – какое-то время бездумно слоняюсь от стены к стене. В голову лезут всякие странные мысли. Ну вот какого, скажите на милость, хрена, я назначил встречу этим бандюкам? Что я от них хочу? На тот момент это выглядело, наверное, пугающе и зловеще. На тот. А сейчас что будет? Предположим, кто-то из них на эту самую встречу придет. Уже не говоря о том, что навряд ли этот человек будет испытывать ко мне теплые чувства, есть еще одна проблема: мне совершенно нечего ему предложить. Всякая встреча – она ведь для чего-то происходит. Какие-то проблемы решить, о каком-то взаимодействии договориться. А единственная проблема, которая существует у меня с бандитами, так это то, что они хотят меня убить. И как прикажете ее решать? В свете этого ни о каком взаимодействии и речи идти не может. Тупик. Что и кому говорить, я совершенно не представляю.
Так ничего и не придумав, достаю из шкафа бутылку со смесью различных коньяков и недрогнувшей рукой наливаю себе полный стакан. Черт бы с ними, со всеми. Я спать хочу!
Проснувшись, некоторое время лежу на спине, бездумно разглядывая потолок. Падающий из окна свет образует на нем какие-то странные узоры и завитушки. Пробую разобраться в них и как-то систематизировать. Ерунда, все равно ничего не получается. Так и не придя ни к какому решению, спрыгиваю на пол.
На завтрак у нас сегодня банка маслин и банка фасоли в томатном соусе. На портативной газовой горелке разогреваю фасоль, вываливаю ее в тарелку и, поразмыслив, плескаю себе еще коньяка. Правда, уже не стакан, а всего грамм пятьдесят. Кстати, кое-что из моих продуктовых запасов вполне возможно толкнуть тому же торгашу. И в самом деле: я прекрасно могу прожить без тех же оливок, например. И без консервированных шампиньонов проживу. А вот без мясных консервов моя жизнь уже не будет такой веселой, ибо никаких таких фруктов и овощей в обозримой перспективе нет и не предвидится. Так что есть прямой смысл обменять некоторые деликатесы на гораздо более простую, но существенно более полезную пищу.
Приняв это решение, быстро отбираю некоторое количество банок и упаковываю их в рюкзак. В свой родной и близкий до боли аптечный рюкзачок. Его содержимое ныне расставлено на полочках в моем убежище. А некоторые задублированные медикаменты предусмотрительно спрятаны совсем в другом месте.
На подходе к торгашу уже привычно оглядываюсь по сторонам. Ружье в руках. Приклад откинут, патрон в стволе. Я готов немедленно нажать на спуск, если только замечу что-либо опасное для себя. Но по дороге ничего не происходит, никто не пытается меня подкараулить и ограбить. Надо думать, шпана сейчас вовсю занята избранием нового главаря. Какое-то время они на это точно потратят. И крайне сомнительно, что вместо увлекательной процедуры горлодрания кто-то из них побежит устраивать засаду на одинокого путника.