) слишком значительного числа войск, по всеобщему неурожаю, ныне невозможно, да и на будущее время, по малонаселенности края и затруднительности сообщений, было бы сопряжено с большими неудобствами и расходами чрезвычайными».
Петербург ждал от Розена известий о громких победах, а не занудных и неисполнимых просьб о кредите из дырявого бюджета. Но не дождался. Напротив, появились признаки ухудшения обстановки. У горцев, сплотившихся вокруг идей мюридизма, появились популярные, а главное, талантливые лидеры. «Шамиль, племянник Кази-Муллы, главнейший из сообщников сего изувера и последователя его Гамзат-бека, приобревший в горах своим фанатизмом и ненавистью к русским всеобщее уважение, после разсеяния мятежных скопищ Гамзата, скрывался в горах, — писал Розен Чернышеву в июне 1835 года. — Когда же страх, наведенный в конце прошлого 1834 года на умы дагестанцев нашим оружием, несколько разсеялся, Шамиль показался среди койсубулинцев, и начал, сперва тайно, а потом явно распространять между жителями Нагорного Дагестана зловредное учение предшествовавших ему мятежников, убеждая к тому и разсеявшихся по разным местам Дагестана мюридов. Невежественные поборники исламизма, признав своим главою Шамиля, ревностно принялись за распространение шариата». Из этой пространной цитаты становится понятно, что с двумя вождями горского сопротивления Гази-Мухаммадом (Кази-Мулла в русскоязычных документах того времени) и Гамзат-беком Розену удалось справиться: имамы были убиты, но их место занял третий имам — Шамиль, поведший борьбу с удвоенной энергией. Война грозила затянуться. Император нервничал.
Отсутствие военных побед дополнялось сведениями о бардаке в гражданском управлении. III отделение канцелярии Николая I (политическая полиция российского государства) регулярно получало сообщения о многочисленных злоупотреблениях и пороках тифлисской администрации. «Несправедливо жаловаться на свойства характера главного начальника барона Розена, он добродушен и снисходителен; доступчивостию и правдивостью в начале привлекал всех, но когда общие желания к устроению не совершились, тогда изменилось расположение, — докладывал тайный полицейский осведомитель в столицу. — По слабости или по несчастию, оказывает излишнюю доверенность некоторым недостойным; выборы его часто ошибочны. Хотя барон старается обнять обстоятельства, хотя недостатки и упущения ему известны, но по нерешимости затрудняется, и не предпринимает полезного, опасаясь, чтобы переменою или исправлением не нанести вреда. От сих разнообразных причин рождается в общем мнении жителей невыгодные понятия, сопряженные с неудовольствием и расстройством».