Клер слышала, как хлопнула за ним задняя дверь. Она почти чувствовала, как половицы у нее под ногами вибрируют от напряжения.
Ей вспомнилось, как журналистка, бравшая у нее интервью для блога «Сладкий мой малыш», спросила ее: «Если бы в ваших жилах не текла кровь Уэверли, было бы ваше предприятие столь же прибыльным?»
И Клер без колебаний ответила: «Нет».
Потому что, если бы она не была Уэверли, ничто из этого не было бы реальностью, она сама не была бы реальностью.
Горелым сахаром пахло все сильнее и сильнее. Клер наконец поднялась и подошла к плите. Леденцовая масса еще не пригорела окончательно, но стала темно-коричневой, как тост.
Нужно было срочно спасать таз. У нее таких было несколько, и все были в ротации, но стоили они дорого, поэтому она вынула из леденцовой массы термометр и, держа таз за кромку через прихватку, понесла к раковине. И тут до нее дошло, что она не предусмотрела одну вещь. Она стояла у раковины, держа на весу кастрюлю, но выскрести оттуда пригоревший сироп было нечем. Делать это следовало, пока сироп еще теплый, в противном случае, остыв, он закаменеет в кастрюле, как цемент. Ее взгляд упал на лопатку, которую дала ей Эванель и которую она так и оставила лежать на подоконнике. Клер улыбнулась с облегчением, как будто кто-то сбросил ей веревку в темную пещеру.
Все было не так уж и плохо. Кастрюлю она спасет.
Она выскребла сироп и немедленно поставила вариться новую порцию леденцов. Что делать с Расселлом Залером, она подумает потом. Это было более важное дело. То, что подарок Эванель оказался поблизости, — это наверняка знак. Он означает, что она должна заняться работой. Он означает: «Не думай об этом сейчас».
Но все, за что бы она ни бралась, горело, ломалось или отказывалось работать. Из стакана сахара высыпалась хорошо если чайная ложка. Ручки плиты включали не те конфорки. Ее отчаяние заполняло кухню, вплетаясь во все, к чему бы она ни прикасалась, все портя, ломая и сжигая.
Все выходило из-под контроля. Все валилось из рук.
Клер прислонилась спиной к шкафчикам и сползла на пол, готовая разрыдаться.
Что же ей теперь делать?
Ответ пришел в голову внезапно. Он был там все это время — с того самого Года, Когда Все Изменилось, — дожидаясь, когда это наконец до нее дойдет.
Позвони сестре. Она практически услышала эти слова, прозвучавшие у нее в голове, точно негромкое шипение пара.
Она не одна. Хватит вести себя так, как будто у нее совсем никого нет.
Клер заставила себя подняться с пола и подошла к телефону.