На той стороне улицы никого не было.
— Кто здесь? — окликнула она.
Потом включила фонарь и направила луч на лужайку перед крыльцом. Легкий ветерок подхватил опавшие листья и закружил в воздухе с шелестом, похожим на шорох книжных страниц в тишине библиотечного зала. В доме миссис Крановски несколько раз гавкнул пес. Затем все вновь утихло.
Но в воздухе вдруг повеяло чем-то знакомым, чем-то, что она никак не могла определить, какой-то смесью сигаретного дыма, крепкого пива, пота и, как это ни странно, дешевого вишневого блеска для губ.
По опыту Клер ничто в жизни не случалось просто так. Вот и сейчас Клер почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Видение этого мужчины явилось ей неспроста.
Первые заморозки всегда были непредсказуемы, но в этом году все было как-то… отчаяннее, чем раньше.
Что-то должно было случиться.
Днем, сойдя с автобуса у сквера в центре Бэскома, седовласый мужчина принялся в смятении оглядываться по сторонам, задаваясь вопросом, каким образом он дошел до такой жизни.
Обычно в своих странствиях ему всегда удавалось на шаг опередить холода, подрабатывая там и сям на ежегодном пути с севера во Флориду. Там зимовала уйма кочевых циркачей. Главным образом это были люди старой закалки, как и он сам, которые никогда не ностальгировали о «добрых старых временах».
Но сейчас ему требовалось по-быстрому подзаработать, поэтому он и сделал здесь остановку. На слишком жирный куш рассчитывать не приходилось, но на несколько месяцев должно было хватить. В этом году дела у него шли нелучшим образом. В его списке оставалось все меньше и меньше народу, да и, по правде говоря, он уже порастерял былую хватку. Когда-то он был способен так виртуозно шантажировать людей, что после всего они оставались в полной уверенности, будто отдать ему деньги было их собственной идеей. Но теперь у него просто больше не лежало к этому сердце.
Так, кажется, говорят в подобных случаях.
Он, впрочем, был практически уверен, что никакого сердца у него уже давно нет. Лишь возбуждение после очередного удачного предприятия заставляло кровь бежать по его жилам, но все чаще и чаще он занимался делом без огонька, скорее по инерции. В последний раз, как ему помнилось, это давным-давно сгинувшее сердце билось, когда его, восьмилетнего, бросила мать, Невероятная Зельда Залер, Заклинательница Змей из Песков Сахары. На самом деле звали ее Рути Снодерли и родом она была из крохотного городка Джук в Западной Виргинии, от которого до песков Сахары было приблизительно как до Луны. Она не была ни красивой, ни доброй, но он любил ее. Под толстым, как штукатурка, слоем грима лицо ее покрывали оспины, но он по ночам восхищенно смотрел на нее из своей кроватки и воображал, что ее шрамы — это созвездия, зашифрованная карта, указывающая путь в далекие счастливые края. У нее был резкий выговор уроженки сельской местности, и даже сейчас порой, когда он слышал где-нибудь этот специфический аппалачский говорок, его охватывала смутная тоска по тому, чего он никогда не знал: по дому.