Но, по правде говоря, да, он прекрасно знал обо всех тех шутках, которые играл с ним этот дом. И он знал, что Клер способна творить волшебство при помощи еды. И, будучи приперт к стенке, он вынужден был бы признаться, что очень даже в курсе, что старая яблоня кидается в него яблоками. Но его задача заключалась в том, чтобы позволять Уэверли быть Уэверли, а вовсе не становиться одним из Уэверли самому.
Впрочем, бывали моменты, когда ему все-таки требовалось прыгнуть в кроличью нору. Как, например, сегодня.
Он выбрался из постели и натянул на себя одежду. Потом вышел в коридор, где снова отвлекся на картины в коридоре и некоторое время увлеченно их перевешивал. Потом он спустился на первый этаж, где его внимание на сей раз привлекло огромное количество хлеба на кухне. Еда, наконец-то в их доме снова появилась настоящая еда! Эта мысль вызвала у него улыбку. Клер больше не собиралась делать леденцы, по причинам, которые могли так и остаться для него неизвестными. Несомненно было одно: теперь, приняв решение, Клер выглядела куда более счастливой. Только это имело значение. По правде говоря, Тайлер был рад тому, что в доме больше не будет пахнуть сахаром и цветами. Запах леденцов, которые делала его жена, преследовал Тайлера даже на работе, заполняя весь его кабинет и привлекая десятки колибри: они каждый день бились в его окна, пытаясь проникнуть внутрь.
Тайлер отрезал себе ломоть инжирно-перечного хлеба и вышел в сад.
Наученный горьким опытом, он знал, что не стоит подходить к яблоне слишком близко, даже если она и находится в спячке. Он никогда не доверял этому дереву. Тайлер открыл калитку, ведущую в сад, и остановился на пороге, жуя хлеб, и только тогда понял, что забыл обуться. И про щели на чердаке вокруг воздуховодов, которые Клер просила его законопатить, тоже забыл. Он уже собирался развернуться, чтобы идти обратно в дом, когда вспомнил, зачем вообще выходил в сад.
— Послушай, яблоня, очень советую тебе зацвести к утру, — обратился он к дереву. — С них уже и так хватит.
Утром Хеллоуина Клер проснулась, хватая ртом воздух, как будто вынырнула из-под воды. Что ей снилось, она не помнила, помнила только, что это было что-то холодное и хорошее. Солнце еще только поднималось, и она уже знала, даже до того, как выглянула в окно, что ударили наконец первые заморозки. Она выбралась из постели, стараясь не разбудить Тайлера, который спал, уткнувшись лицом в подушку, и, наверное, видел сны про всякие теплые вещи вроде тлеющих углей и какао. Она натянула ночную рубашку, которая валялась на полу, и сунула ноги в шлепанцы. Потом, уже выходя из комнаты, сдернула кофту Тайлера, которая висела на двери.