— Я знаю, что слишком сильно из-за всего переживаю.
— Это трудная работа, но должен же кто-то ее делать.
— Вот именно! — Она вскинула на него глаза. — Можешь, пожалуйста, донести это до моей сестры?
— Ну уж нет. Она пострижет меня под горшок, как было в прошлый раз, когда я ее рассердил. После этого меня еще несколько недель преследовали неудачи. Я трижды прокалывал колесо, пока волосы наконец не отросли!
Забавно, что Тайлер с легкостью принимал дар Сидни, но не ее собственный. Он уткнулся было носом в шею Клер, но тут она спросила:
— Ты вообще когда-нибудь верил в то, что я могу делать не совсем обычные вещи с едой?
— Ну разумеется, я в это верю. Просто ты гораздо более многогранна, Клер. Иногда мне кажется, что я единственный, кто это замечает. — Он поцеловал ее таким долгим поцелуем, что у Клер перехватило дыхание и она вынуждена была прислониться к шкафчику. — Приходи наверх.
Закончив прибираться на кухне, Клер поднялась на второй этаж и обнаружила Тайлера в коридоре — он в полной задумчивости перевешивал с места на место свои картины, которые висели на стенах. Эту серию, названную им «Мир Клер», он написал, когда они только поженились. Ее самой на этих полотнах не было — портретов Тайлер не писал, — но это были прекрасные этюды, полные света и цвета: пышная зелень, черные линии, похожие на письмена, ярко-красные, точно яблоки, горошины. Клер казалось, что, если долго смотреть на них, можно различить человеческую фигуру, притаившуюся среди этой зелени. И уже в который раз она задалась вопросом: чем она заслужила этого мужчину, своего мужа? Когда они только познакомились, она всеми силами старалась оттолкнуть его. Она прекрасно себя чувствовала в одиночестве. Она всегда считала, что если никого не впускать в свою жизнь, то не придется потом страдать, когда ее бросят, потому что все, кого она в своей жизни любила, в конце концов ее бросали. Но оказалось, что она не властна над ним. Во всяком случае, дар Уэверли на него не действовал. И любил он ее за что угодно, но только не за него. А за что — она до сих пор так и не понимала.
Она просто была счастлива, что это так.
Когда жена уже уснула, Тайлер еще долго не спал. Во сне она отвернулась от него, так что он мог видеть лишь ее обнаженную спину, гладкую и красиво очерченную. Он провел пальцем вдоль ее позвоночника и почувствовал, как по коже у нее побежали мурашки. Он выбрался из-под одеяла и укрыл ее, подоткнув концы со всех сторон.
За время их брака он давно уже успел понять, что быть тем, кто падает в кроличью нору, у него не получится. Его роль заключалась в том, чтобы терпеливо стоять наверху у входа, выманивая кролика наружу.