— Баллон же мы в карбасе оставили.
— Ну да, оставили. Вы бы его ещё посреди Кеми на улице оставили! Свистнули его. Я вообще подумал, что вы вместе с баллоном и смотались. Но потом почесал репу и решил, что вряд ли вы такую тяжесть потащите. Да и за каким лядом вам сральники рвать и его волохать? Хоть бы написали. Или открытку прислали. Она почему-то была уверена, что пришлёте поздравление на Новый год.
— Я хотел написать, да что-то… — Лёха погрустнел.
— Хотел-мател. Хотелка у тебя в другом месте была. Это ведь вас Кира увезла? А? Признавайся, Дон Жуан долбаный.
— Кто у нас Кира? — Машка просунула голову под Лёхин локоть.
— Кира у нас… — Лёха замялся — дела давно минувших дней.
— Сестра моя родная, которой этот саксаул голову задурил, а потом помчался за ней в Ленинград. Ну и этого с собой прихватил. Как же без этого. Одна шайка.
— Так-так. Я ревную. — Машка насупила брови.
— Машенька, тебе тогда было пять лет. И ты ещё даже в школу не ходила.
— Неважно. Мне всё равно обидно, что я у тебя не первая женщина.
Лёха пропустил Машкино высказывание мимо ушей. Он нахмурил лоб и покусывал губу.
— Кирка через два года потом приезжала. Мама у неё про вас расспрашивала, а та как партизанка молчала. Что, Лёхыч, не срослось у вас с ней?
— Не помню. Наверное. Я вообще плохо помню, что у меня там и как до армии было.
— Ну-ну. Она, кстати, в Германии живёт. Уехала с мужем.
— За немца замуж вышла?
— Почему за немца? За еврея. На хрен бы она какому немцу сдалась. Двое детей у них. Дом. Все дела. На компьютере работает.
— Программистом? — встрял я.
— Не знаю. Говорю, что на компьютере. Я в этом деле не разбираюсь. Что там на нём делают, мне до одного места. Были тут в прошлом году. Фотокарточки показывали. Хороший такой дом. Все дела. Машина — джипарь. Нормально. Он — мужик правильный, пьющий. Гришей зовут. Литрушечку с ним усидели. Наш парень, без выгибонов. На гитаре горланит, как вон Лёха. Кирка же на гитару ведётся. Толстая стала, как кобылища. Они тоже, оказывается, не знали, что мать к Вальке на лето уезжает. Ну, покрутились тут у меня пару дней, по монастырю полазали, покупались да и на Онегу двинули.
— А что, Лёха, поехали на Онегу! — Я вдруг почувствовал непреодолимое желание к перемене мест. — Надо реабилитироваться перед тёткой Татьяной. А то вон, смотрю, харя у тебя совсем скисла. Стыдно, что ли, стало?
— Есть немного. — Лёха попросил у Васьки сигарету, так же, как он, откусил фильтр и прикурил от плюющейся огнём пальчиковой зажигалки.
— Может быть, так оно и правильно. Хотя, честно говоря, мне не особенно хочется ехать.