— Я вообще-то намеревался сказать правду, — ответил Том, — но и этот вариант мне нравится.
Катя окинула его мрачным взглядом:
— Сделай одолжение, оставь меня в покое. Посмеялся — и хватит.
— Но я же нечаянно…
— За «нечаянно» бьют отчаянно! — язвительно заметила Катя. — Хватит, я не верю ни одному твоему слову. Рано или поздно Том Шюрманн должен был показать свое истинное лицо. Да у таких, как он, нет лица — только… Все, хватит!
За завтраком и в автобусе они хранили гробовое молчание.
— Ну вот, рассорились уже после первой брачной ночи, — ехидно заметил в автобусе Касперс, наблюдая за тем, как Катя и Том угрюмо молчат. Она сосредоточилась на пейзаже за окном, а ее сосед повернулся к коллеге и грубо бросил:
— Заткнись!
Не помогло: все десять минут пути Аксель продолжал потешаться над ними.
В конференц-зале Катя старалась держаться от Тома подальше. Слава Богу, кресло рядом с Кристой было свободно. Но едва Катя села, как нарисовалась сидевшая здесь в прошлый раз малосимпатичная особа, которая громовым голосом потребовала освободить ее место.
— Извините, но я не вижу здесь таблички с вашим именем, — саркастически отразила атаку Катя, ободренная присутствием подруги.
— Молодец! — похвалила ее Криста, когда непрошеная гостья с оскорбленным видом удалилась. И тут же спросила:
— Слушай, что за чушь тут о тебе болтают?
— Какую чушь?
— Что у вас с Шюрманном… э-э… в общем, что у вас роман.
— Ах вот оно что! — Катя с трудом сдержала бешенство. Ей сразу было ясно, что Касперс сочинит какой-нибудь бред и разнесет его по всем углам. Но стать главной героиней кулуарных бесед в ее планы не входило.
— Я не знаю, что обо мне болтают, но могу тебя заверить — между нами ничего нет. Даже во сне… — тут она запнулась, вспомнив ночной эпизод, — мне даже во сне такое в голову не придет!
— Я так и думала, — кивнула Криста. — Но откуда тогда слухи?
— Дело в том, что я вчера отравилась. Мне было так плохо, что я не могла сама идти. Том просто помог мне добраться до отеля, ему пришлось буквально нести меня на себе.
— Извини. Я должна была сразу понять, что у кого-то слишком длинный язык.
— Я знаю, у кого — у Касперса.
Теперь, по крайней мере, Кристе было все ясно. Но не другим! Катя чувствовала на себе недоуменные, а то и откровенно неприязненные взгляды. Похоже, ее стали считать предательницей мирового женского движения, ради пресловутого сексизма пожертвовавшей идеалами. Однако вдаваться в объяснения было бесполезно — ей все равно бы никто не поверил.
В обеденный перерыв подруги направились к шведскому столу. Пока они стояли в очереди, к ним пристал Касперс со сворой своих приближенных — таких же сплетников и злопыхателей, как и он, только более трусливых.