Это было мучительно-прекрасно, и, пытаясь различить во взгляде Янна скепсис и настороженность, она видела лишь желание.
Янн отнес найденные бокалы в кухню.
Взглянув на себя в зеркало за полками барной стойки, она на миг увидела молодую девушку, какой была когда-то. Ее губы рдели от поцелуев.
— Я должен тебя написать, — прошептал Янн, подходя к ней сзади. Повторил извиняющимся тоном, словно эта настойчивость пугала его самого: — Должен.
Янн и Марианна молча, прильнув друг к другу, взбирались по ступенькам лестницы к ней в «раковину».
Наверху под крышей было тепло; июльское солнце успело как следует нагреть мансарду. Янн зажег семь свечей, которые Марианна еще утром поставила на подоконник.
— Я вижу тебя, — прошептал Янн.
— Темно, ничего не видно, — прошептала в ответ Марианна. В голове у нее воцарилась пустота; о, как ей хотелось переспать с этим мужчиной, во что бы то ни стало. Но все-таки ей было страшно.
Перед ее внутренним взором предстало лицо Лотара. Она усилием воли вытеснила его из памяти. Закрыла в пустой комнате и проглотила ключ. Эта ночь навсегда разлучит ее со всем, что еще оставалось в ней от прежней жизни.
— Я вижу тебя сердцем, — сказал Янн и снял очки. Потом взял блокнот и угольный карандаш.
— Je t’en prie. Прошу тебя.
Она села на пол у окна, прислонившись спиной к стене. Янн зашелестел карандашом по бумаге. Он не различал ее и все-таки видел. Он нарисовал ее анфас. Подошел ближе. Она закрыла глаза. Представила себе, как Янн ее поцелует, прижимаясь губами к ее губам, и она жадно ему ответит.
Янн извел двадцать листов. Все в ней казалось ему неповторимым. Глубоким. Настоящим. Он рисовал Марианну такой, какой ее ощущал.
Она задула свечи. Теперь она была на острове. На собственном Авалоне.
Все остальное утратило смысл: время, пространство, место.
Марианна расстегнула блузку.
Янн наклонился и включил маленькую лампу в стиле модерн, стоявшую на ночном столике.
Марианна поспешно запахнула блузку. Янн замедленным жестом взял ее руки в свои. Отвел ее руки. Его пальцы расстегнули пуговицы на ее блузке, она ощутила их тепло на своей коже. Он глубоко вдохнул и приник взглядом к ее глазам. Ей было так страшно.
— Mon amour… — прошептал он и придвинулся к ней, жадными пальцами помогая расстегивать оставшиеся пуговицы, и когда их руки соприкоснулись, на ее острове поднялась буря. И развеяла ее страх.
Марианну охватило невероятное нетерпение.
— Сейчас, — простонала она, — maintenant!
Они не столько раздевали друг друга, сколько срывали друг с друга одежду, не столько ласкали, сколько впивались друг в друга, и Марианна смотрела, целовала и прикасалась, она хотела одновременно попробовать и испытать все. Глядеть на Янна, созерцать Янна, целовать Янна, привлекать Янна к себе, гладить его по волосам, по лицу, прижимать его руки к своему телу, ощущать его запах.