Было это жарким, душным и влажным июльским днем, когда хочется, чтобы под вечер наконец разразилась гроза, из тех, что приносят с собой не только прохладу, но прозрения, откровения, мечты и с потоками воды обрушивают их в людские сердца.
Поль сидел на раскладном стуле. На лице его, как отпечаток козьего копытца в глине, застыло выражение самодовольства; он ощущал себя победителем.
— Любовь частенько выбирает извилистые дороги. Думаю, таких дорог даже больше, чем в Бретани.
Симон мрачно тер шкуркой.
— Вот взять, например, повара. Он думает, никто не знает, что он влюблен в Лорин, а ведь все это знают, кроме самой Лорин. А влюблена ли в него Лорин, она, наверное, и сама не знает.
— Тоже мне знаток женщин выискался, — проворчал Симон.
— Я делю женщин на три категории…
— Как всегда.
— Одни любят влюбляться. Другие любят в себя влюблять. А третьи…
— Вы с Розенн снова вместе?
— Отчасти.
— Иными словами — вы вместе спите.
Симон потянулся и поморщился от боли.
— Я ее любовник.
— Что? Да она же не ушла от Сержа!
— Он ей нравится.
— Но спит она с тобой.
— Это ей нравится еще больше.
— Слушай, неужели ты жизнь прожил и ничему не научился, Поль? Мужчин, которые преподносят себя как любовники, женщины серьезно не воспринимают. Поверь мне. Каждой женщине нужен мужчина, который сказал бы ей: «Ты нужна мне целиком, или давай расстанемся».
— Значит, ты теперь у нас в женщинах разбираешься? То-то я смотрю у тебя с Колетт не очень…
Поль не успел закончить фразу: во двор въехал Жанреми на мотоцикле.
— Ну вот оставь свой снисходительно-покровительственный тон и просвети его насчет женщин, Поль.
Жанреми поздоровался с приятелями и забрал мед, который отложил для него Симон и который нужен был ему для приготовления соусов, особенно любимых парижанами.
— Выпьешь сидра? — предложил Симон, пока Жанреми не сел на мотоцикл, но повар отмахнулся.
— Ты бы хотел стать любовником женщины, которую любишь? — спросил Симон у него из-за спины, словно из засады.
Жанреми перевел взгляд с Поля на Симона.
— Да ну, бред какой-то! Спать можно только с женщиной, которую не любишь, иначе свихнуться можно.
— Ты просто не знаешь жизни, мой юный друг. Вот доживешь до моих лет — и увидишь. Тогда и поймешь, что мужчина может все, если только захочет.
— Ага. Kenavo, — попрощался Жанреми и укатил на своем «триумфе».
Поль и Симон успели в «Ар Мор» к вечерним «Последним известиям». По понедельникам туристов в ресторане не было, и мадам Женевьев Эколлье позволила вынести телевизор на террасу. Жанреми еще не вернулся; она решила, что он бродит по рынкам в поисках подходящего товара.