— Защелкнулось?
— Лоран ведь стал предлагать вам сердца, правда? Вполне типично. А потом в качестве ответной услуги попросил бы освятить его машину. Или поколдовать над его детьми, чтобы приносили из школы одни пятерки. Или сварить ему какое-нибудь зелье, чтобы он потом подмешал его жене и та забыла в спальне свою обычную скованность.
— Не понимаю.
— Я тоже, но, кажется, местные надеются, что ты — добрая ведьма.
Марианна заметила, что Паскаль впервые обратилась к ней на «ты».
— Они начнут на рынках оборачиваться и глядеть тебе вслед или станут к тебе притрагиваться.
— Что? Но я же не похожа на ведьму!
— Еще как похожа. Ты иностранка. Ты живешь одна. Твою фотографию показали по телевизору, а телевидение — это магия, против которой мы бессильны. Для них ты женщина, посвятившая себя богиням моря и любви.
— Ох! И еще богиням… Почему бы мне уж тогда не быть просто… садовой ведьмой?
— Потому что мы подруги. Они думают, что я учу тебя своему волшебству. А я специализировалась на любви. Но мы же обе знаем, что твоя сила в другом, ведь правда?
— Правда.
— Она в твоих руках, Марианн. Разве ты не знаешь, что ты целительница? Откуда бы у тебя, по-твоему, взялось это родимое пятно?
Марианна опустила взгляд на свои пальцы, которые как раз замешивали тесто для клецок по-швабски с тушеным луком и тертым сыром.
— Я не очень понимаю, что мне по силам, — нерешительно пояснила она.
— Иногда другие раньше нас самих распознают наши способности. — Паскаль нежно положила руку Марианне на щеку. — Янн первым увидел твой дар. Ты знала, что он может ощущать вкус цвета и даже слышать его? Он наделен синэстетическим восприятием мира. Он ощущает вещи, которые никто из нас не в силах увидеть или почувствовать. А потом он переносит их на холст. Ты же сама это видела — на изразце. Ты поняла, чтó он увидел, не зная этого умом. Вы чувствуете одинаково.
— Я так его обидела!
— Я знаю, Марианн. Я знаю.
Женщины теперь повернулись спиной друг к другу.
— Когда ты пойдешь к нему?
«Когда меня уже не будут так пугать детали нашей предстоящей встречи», — хотела было ответить Марианна, но тогда ей пришлось бы объяснять Паскаль и многое другое. Например, почему она не может сказать: «Янн, я тебя люблю».
Не потому, что она его не любит. На вопрос, любит ли она его, легко было ответить: да!
В любви есть только «да» и «нет». «Не знаю» не бывает. «Может быть» не бывает. Все это завуалированное «нет».
Но произнести: «Я люблю тебя» — Марианна не могла.
Потому что это признание неизбежно влекло за собой необходимость выбора. «А как же дальше, мы переедем ко мне или к тебе, снимем дом, поедем зимой в Рим и куда поставим блюдца?»