Сейчас он завершит этот этап своей жизни.
Жанреми протянул руку, вынул из конверта одно из своих писем Лорин и перечитал его.
«Любимая, mon cœur[160], солнышко, свет моей жизни. Ты знала, что ты — моя первая любовь? А вот я это ощущаю, именно так. Я и не подозревал, что такое бывает, мне кажется, страсть сразила меня впервые. Когда тебя нет рядом, меня терзает ужасная тоска. А счастье видеть тебя, а желание отдать тебе всего себя. Мое сердце, мои надежды, я готов отдать тебе даже руки и глаза. Я хочу вручить тебе мое будущее и мое прошлое, словно они обретут смысл только в твоих руках. Лорин, я произношу твое имя, и для меня оно превращается в синоним любви».
Он сложил из письма кораблик и поставил его рядом с остальными, которые уже сложил из других писем.
Потом взял из стопки следующее.
«Мой цветок, какая ты волнующая и утонченная, чистая и возвышенная. Одно лишь сознание, что ты была в моей жизни, позволит мне умереть спокойно. Я любил тебя, а значит, моя жизнь прошла не напрасно; не важно, любила ты меня или нет. Ты можешь принять или отвергнуть мою любовь, это ничего не меняет, я все равно улыбнусь в лицо смерти и скажу: „Ну и что? Я знал Лорин. Я видел, как она ходит, как она смеется, как она танцует, я слышал ее голос“».
Это письмо он сложил особенно тщательно.
Это было последнее из семидесяти трех любовных писем, адресованных Лорин.
Теперь рядом с ним лежали семьдесят три белых кораблика и семьдесят три цветка, и первый из них, засохшую розу, которая грозила вот-вот рассыпаться в прах, как старый пергамент, он бросил в Авен.
Когда он спустил на воду первое письмо из тех, что написал Лорин, по голове его ударил метко пущенный кед.
— Это воровство! — крикнула Лорин. Она стояла всего в нескольких метрах от мола, а рядом с ней утвердился Падриг. Жанреми охватила дикая ревность.
— Эти письма адресованы мне, ведь так? Падриг мне их показал. А ты мне их так и не отослал!
Лорин сорвала с ноги второй белый кед и тоже запустила им в Жанреми. Тот пригнулся, и кед попал в Макса, ударив по кончику хвоста. Кот, шипя, подскочил и немного отбежал прочь, с оскорбленным видом уселся в сторонке и принялся вылизываться.
— Но они принадлежат мне! Письма принадлежат адресату!
— Только когда они отправлены! — крикнул в ответ Жанреми. — И я их как раз отправляю.
— Ах, ты… Идиот! — Лорин в ярости притопнула.
А зачем они вообще перекрикивались и зачем Лорин сняла кеды? Теперь она еще стащила через голову футболку!
У Жанреми захватило дух. Она была бесконечно прекрасна. С такой кожей. С такой тонкой талией. С таким нежным животиком. С такими бедрами, которые вот-вот выскользнут из джинсов.