Васька Чегодаев жил в Бутове, и ехать городским транспортом к нему было не меньше полутора часов.
— А обратно отвезешь? — деловито осведомилась Аля.
— Обратно не обещаю. Хватит с тебя и одного конца.
Алька открыла было рот, но заставила себя сдержаться. Ваське лучше не хамить, он потом это припомнит, обязательно припомнит.
— Так как, заметано? — уточнил Чегодаев.
— Там посмотрим, — сухо сказала Алька. В конце концов, ее испытательный срок прошел давно, и никто ее просто так из оркестра не выставит. А Васька пусть обождет, ишь тоже нашел себе девочку по вызову!
— Вот так, значит, неопределенно? — холодно усмехнулся Чегодаев. — Ну ладно, смотри. И Соловьевой не забудь позвонить.
— Не забуду.
Чайник давно вскипел, овощи поджарились. Алька наполнила тарелку, сделала чашку растворимого кофе и приступила к обеду, который по совместительству являлся для нее и завтраком. Машинально тыкая вилкой в тарелку, она думала о том, что, видно, и впрямь от судьбы не уйдешь. Значит, Рыбакову судьба сидеть за убийство Кретова, а ей, Альке, ехать в Бутово к Чегодаеву, и нечего загружаться на этот счет.
Внезапно она вскочила с места. Нет, черт возьми! При чем здесь судьба? Кто сказал, что Валерка будет сидеть? Да все говорят. А почему? Потому что уверены: Кретова убил именно он. Но ведь сам Валерка не признался в убийстве. Почему она, Аля, должна верить всем и не верить ему? А вдруг Рыбаков говорит правду и Кретова убил кто-то другой, не Валерка? Эта мысль посетила Альку еще во Владимире. Кто-то, кто бесшумно, крадучись, ходил по коридору, зашел в номер дирижера раньше Рыбакова и включил в розетку кипятильник. Чушь? Нет, не чушь. Но как же тогда крик Кретова про флейту?
Алька со злостью шлепнула ладонью по столу. Прохоров слышал, как кричал Кретов, это неоспоримое доказательство. Против логики не попрешь. Нет, стоп! А если она попрет против логики? Вот возьмет и попрет! Будет считать, что крика не было, что он Прохорову почудился, а отпечатки на вилке Рыбаков оставил, когда вынимал ее. Что тогда надо? Тогда…
Ответ показался простым как трава: надо искать настоящего убийцу. Легко сказать — искать! Чегодаев вчера поделился, что у всех оркестрантов надежное алиби: все сидели по своим двухместным номерам, в крайнем случае, были в гостях друг у друга. Персонал гостиницы тоже проверили. Кто же это мог быть? Кто-то случайный? Но зачем ему убивать московского дирижера? И как убийца мог узнать, что Кретов грел ванну кипятильником? Нет, получается полная чепуха.
Алька, забыв про еду, пронеслась к себе в комнату, поспешно натянула старенькие джинсы, футболку. С чего начать, с какого конца? Она лихорадочно пыталась вспомнить содержание детективов, в превеликом множестве прочитанных с подросткового возраста. С чего начинают расследование все знаменитые сыщики из романов и фильмов? Кажется, собирают сведения об убитом. Вот именно, стараются узнать о нем как можно больше. А что она знает о погибшем Павле Тимофеевиче Кретове? Заслуженный артист России, руководит Московским муниципальным пятнадцать лет. Сколько ему? Вроде около шестидесяти или больше. Еще Алька точно помнит, что Кретов разведен, об этом ей говорил Чегодаев. Все. Больше ничего не известно. Ни где он жил, ни с кем, ни номера телефона. Кретов разрешал звонить только избранным: Глотову, Чегодаеву, Сухаревской, еще некоторым оркестрантам, которые работали с ним давно, почти с самого его прихода на должность главного дирижера.