Надо же было этой оперной толстухе так не вовремя задержать меня! Я пропустила самое интересное — допрос Дмитрия Юрьевича Кабанова!
Судя по всему, беседа русского миллионера и швейцарского полицейского велась на повышенных тонах и уже подходила к концу.
— Как вы смеете меня в чем-то подозревать? — ровным, но звенящим от напряжения голосом выговаривал Дмитрий Юрьевич. — Я не имею ни малейшего отношения к этому несчастному случаю!
— Почему вы уверены, будто это несчастный случай? — вкрадчиво поинтересовался комиссар.
— А что же еще?! Какой-то тип свернул себе шею на сложной трассе, такое случается сплошь и рядом. Вместо того чтобы оперативно упаковать тело и убрать его с глаз подальше, вы ведете допросы невиновных людей!
— Надеюсь, вы не станете меня инструктировать, как мне выполнять свою работу, — голос Розенблюма стал холодным и неприятным.
Но русский миллионер его не слушал.
— Там была моя жена, там находились мои дети! — мужчина едва не сорвался на крик. — Они все видели! У моей жены не в порядке нервы, она приняла снотворное и спит. Я очень надеюсь, что вы не станете ее тревожить и вызывать ради этого фарса, что вы называете допросом!
Некоторое время было очень тихо, слышался только странный скрежет. Может быть, комиссар скрипел зубами, пытаясь сдержаться? Интересно, Дмитрий Юрьевич всегда себя так ведет? Как будто все вокруг — мусор, и только он один претендует на звание человека. Я даже посочувствовала толстяку-комиссару.
— Господин Кабанов, — наконец мягко произнес Розенблюм, — если будет нужно, я вызову вашу супругу на допрос. Нравится это вам или нет — не важно. Полицейское расследование — серьезный процесс. Не важно, в какой стране. Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к этому и окажете следствию посильную помощь.
Миллионер, кажется, и сам понял, что перегнул палку. Он откашлялся и тихо произнес:
— Разумеется, я готов оказать помощь. Я уже рассказал все что знаю. Я всего лишь прошу, чтобы не тревожили мою жену, у которой проблемы со здоровьем, понимаете? Она стояла рядом со мной и не сможет рассказать вам ничего нового, ведь видела она то же самое, что и я.
Теперь и голос комиссара был мягким.
— Конечно, без необходимости мы постараемся не тревожить вашу супругу.
— Это относится и к дочери! — поспешно вставил Дмитрий Юрьевич.
— У вашей дочери тоже не в порядке нервы? — притворно удивился комиссар. Теперь Кабанов осторожно подбирал слова:
— Альбине всего пятнадцать. Она подросток, возбудимый и очень ранимый. Я не желаю, чтобы ее допрашивали. Она несовершеннолетняя. А следовательно, вы не можете подвергнуть мою дочь допросу без присутствия адвоката, родителей или опекуна. А я своего согласия, разумеется, не дам.