Я задумалась. Получив от Сергея Коваля информацию о том, что Саша Мамаев, попав в плен, остался на той стороне, я мысленно дорисовала картину: бедный парнишка остался калекой, под угрозой смерти его заставили принять ислам, и всю жизнь он томился на чужбине. А с чего, собственно, я решила, что все так и было? С чего это должно быть правдой?
— И кто же он был? — устало спросила я.
— Карим Парвиз Шад, как его звали в последние годы, был одним из идеологов одной экстремистской организации. Он у них отвечал за вооружение. Закупал для них взрывчатку, автоматы, боеприпасы. Опасный человек, на нем столько крови и грязи, если бы ты знала…
— А зачем он приехал в «Шварцберг»? — подозрительно спросила я. — Что, на лыжах вздумалось покататься, вспомнить детство в Рязани?
— Он приехал на переговоры с другим мерзавцем. Приехал, чтобы заключить сделку, самую большую сделку в своей жизни. Ты когда-нибудь слышала о Доплере?
— О ком? — удивилась я. — А, знаю. Это такой аппарат, на нем проводят какие-то исследования беременных. У меня одна знакомая ждет ребенка, так вот она что-то такое говорила.
— Это не тот Доплер, — с усилием улыбнулась Инга. — Этот, которого я имею в виду, торговец оружием. Международный преступник. «Торговец смертью», снабжает летальным вооружением любую сторону конфликта, лишь бы платили. Черт его знает, откуда такой псевдоним. У нас есть теория, что это насмешка, намек на то, что его невозможно поймать. Частота волны меняется по отношению к наблюдателю. «Эффект Доплера», так его. Он тот еще шутник. Если где-то стреляют, значит, в двадцати процентах случаев деньги идут в карман Доплера. Бизнес на крови.
— А ты тут при чем?
— Вот уже десять лет я сотрудник Интерпола, — пояснила Инга. — И два года плотно занимаюсь именно Доплером. Не я одна, конечно, — наш отдел. Но именно я настояла, чтобы меня внедрили сюда для завершающей фазы операции.
— Какой операции?
— У нас появился шанс наконец вычислить и задержать Доплера, — пояснила Инга. — Один француз из ближайшего окружения оружейника попал нам на крючок. Мы долго его разрабатывали, вели, и наконец он согласился сдать нам босса в обмен на иммунитет.
— И что было дальше? — спросила я, уже подозревая что-то плохое.
— Его нашли повешенным в номере отеля, — с горечью сказала бывшая коллега. — Видимо, Доплер заподозрил что-то. Этот торговец смертью вообще чрезвычайно безжалостный человек. В таком бизнесе неженки в принципе не водятся, но Доплер — это что-то из ряда вон. Он не оставляет свидетелей. Приказал охранникам расстрелять туристов, сидевших на террасе в сицилийской таверне, потому что заподозрил в ком-то из них агента Интерпола, представляешь? А другой раз взорвал бомбу в вагоне скоростного поезда. Он не позволяет нам приблизиться, не дает за что-то зацепиться. Убивает каждого, кого заподозрит, и поэтому всегда ускользает. Но последний звонок француза оказался поистине бесценным для нас. Француз сообщил, что торговец оружием в первых числах января обязательно прибудет в «Шварцберг» на встречу с потенциальным покупателем крупной партии оружия. Поэтому мы разработали план операции, и меня внедрили сюда.