Когда Эдуард уже почти добрался до края обрыва, камень под его пальцами предательски зашатался. Юноша едва успел перехватиться, чтобы не сорваться вниз. Выругавшись про себя, он обнаружил, что не видит уступа, за который можно зацепиться и продолжить путь наверх.
На краю пропасти возник силуэт человеческой головы. Для Эдуарда, смотревшего против солнца, он был сплошной чёрной тенью. Вниз протянулась покрытая татуировками жилистая рука. Ухватившись за неё, юноша нащупал ногами что-то, отдалённо напоминающее уступ. Суетливо шаркая по камню, ему удалось преодолеть последний участок склона, отделяющий его от ровного плато, раскинувшегося на вершине.
— Спасибо, — сказал Эдуард, пытаясь перевести дух.
Его загорелое лицо покрывал слой пыли и пота. Рядом лежал Ярви, старательно разминающий правое плечо.
— Похудел бы хоть, — недовольно посетовал вор. — Чуть руку не оторвал!
Эдуард уже привык к дурным манерам Ярви. Ему не давал покоя другой вопрос. Почему вор всё ещё сопровождал его? В конце концов, от цепи, что сковывала их когда-то, теперь остались лишь неприятные воспоминания да рубцы на запястьях.
Однажды он спросил Ярви об этом. Тот простодушно ответил, что им по дороге: он и сам собирался покинуть королевство, ведь беглые каторжники наверняка находятся в розыске. Конечно, с его талантами он мог бы присоединиться к какой-нибудь разбойничьей шайке, но жизнь на большой дороге не сильно-то прельщала южанина. Да и потом, Ярви был уверен, что Эдуард всё ещё должен ему, а долгов Трёхпалый никому и никогда не спускал.
Вытащив затычку из кожаной фляги, Эдуард сделал пару жадных глотков.
— Но, но, полегче, ваше лордство! Нам ещё топать и топать, а вода, вон она где…
Ярви кивнул вниз, на дно каньона.
Углубляться в пустыню здесь было откровенным самоубийством. Эдуард понятия не имел, где следовало искать кочевников.
Отряхнув пыль с одежды, они пошли на юг, вдоль трещины. Где-то там впереди лежал Восточный тракт, уводивший к далёким и чуждым землям, откуда в королевство везли пряности, ткани, драгоценности и дурманы.
Впереди было почти две сотни лиг. Недружелюбный, иссушенный солнцем путь, пролегавший по краю извилистой пропасти. Они шли в безмолвии, сберегая силы.
Несмотря на холодные месяцы, ещё недавно терзавшие их стужей и снегами, в этих местах было почти жарко. Восточные ветра несли с собой песок и жар пустыни, лежавшей за Трещиной. Летом это живительное тепло превращалось в губительные суховеи.
Эдуард знал, что сейчас было самое благоприятное время для путешествия по этим землям, и всё же его не оставляла тревога.