Слепой старик не перебивал. Только молчаливо слушал, то и дело отхлёбывая немного елового варева из своей чашки.
Когда Ош закончил, на востоке уже начали пробиваться первые лучи солнца. Хоть лагерь и был защищён от них массивными скальными стенами, Ош видел, как свет озаряет кроны деревьев, растущих наверху.
— Если ты ещё не выбрал себе угла, то можешь лечь здесь. — Старик указал Ошу на кучу соломы и сухого мха, находившуюся у входа в пещерку с припасами. — Когда меня нет, они иногда таскают отсюда еду. Сделать это будет труднее, если придётся перешагивать через тебя. У меня сегодня ещё много дел.
Поднявшись с поленницы, старик устало потянулся и пошёл прочь, постукивая по камню своей отполированной от долгого использования палкой. Сначала Ош немного удивился. Какие дела могут быть у орка средь бела дня? Но потом чуть не рассмеялся. Что солнце может сделать Ушану? Ослепить его второй раз?
Пещера была практически полностью завалена свёртками, мешками и грубыми, сплетёнными из молодой коры корзинами, заполненными дикими кореньями и плодами. Устроившись у входа, Ош решил, что нужно будет вырезать для Ушана новую серьгу в благодарность за угощение и тепло. Конечно, он понимал, что ещё не скоро станет своим, но это всё равно было лучше, чем остаться одному.
Подложив руки под голову и зарывшись в сухой мох, Ош попытался уснуть, однако на этот раз мир грёз не принёс желанного покоя. Стоило орку провалиться в его глубины, как из тёмного марева, напоминавшего ночной туман, освещённый лунами-близнецами, возникло призрачное лицо с горящими голубым огнём глазами. Взгляд, который Ош однажды уже почувствовал на себе тогда, в лесу.
— Не бойся… Ош…орк, — услышал он тот самый шелестящий голос, долетавший до него из клубящейся тьмы, — не надо… бояться…
От этого голоса веяло таким замогильным холодом. Холодом и невероятной, непостижимой тоской…
— Кто ты? — спросил Ош, просто чтобы сказать хоть что-то.
— Не помню… Давно… не помню…
Убедившись, что жуткий дух слышит его, Ош решился задать вопрос, который уже не первый день крутился у него в голове:
— Это ты спас меня или это был Алим?
— Да… — выдохнул Безымянный, как решил называть его про себя Ош.
— Я не понимаю.
— Ты поймёшь…
— Что тебе нужно от меня?
— Мне… нужно вспомнить…
— Что вспомнить?
— Что это… значит… быть… как ты…
Голос Безымянного угасал, словно огонь лучины, которую задувает сильный ветер. Слова всё труднее давались ему, превращаясь в несвязное эхо.
— Как я? — переспросил Ош. — Быть орком?
— Живым…