Селедка, или Инна Селенина, особа эпатажная и внутренне и внешне, очень уважала то, что сейчас называют «гламур», а проще — все вычурное и блестящее. Вероятно, это наряду с ярко выраженной чернявостью (из-за которой, естественно, имела проблемы с милицией), она унаследовала от своей прабабки-цыганки. Селедка в прошлом году бросила технический вуз, в который пошла неизвестно за каким чертом, и единственная из всей компании устремила свой взор в столицу, где поступила уже на юридический факультет какого-то из множества университетов и как раз собиралась туда отбыть, что давало еще один повод для встречи. Она единственная из всех успела побывать замужем: когда ей было восемнадцать лет, воссоединилась с любимым, который писал в ее честь стихи и читал их под луной. Отыграв пышнейшую свадьбу и въехав в отдельную квартиру, которую любезно предоставила бабушка жениха, они прожили вместе ровно четыре месяца и с безобразным скандалом развелись. Селедка до сих пор, вспоминая, передергивала плечами и фыркала: «Да чтоб я чужие носки стирала».
Марго была единственной по-настоящему красивой девушкой из всей компании и одевалась соответственно: в короткое и облегающее. Чтобы не обнаруживать раньше времени скудость мозгов, она в основном молчала. Машка ее любила, вероятно, ностальгируя по каким-то далеким школьным временам, остальные же терпели ее исключительно за роль красивой приманки для мужчин. Высокая, глазастая, губастая, с длинными тонкими ногами и пышной шевелюрой, она являлась непреодолимым соблазном для мужского пола, который, как правило, поговорив с ней от силы пять минут, плавно распределялся между остальными девушками. Парадокс, но у самой красивой не было даже нормального парня, который бы провожал до дому, дарил цветы и приглашал в кино. Ее просто имели как максимум, а как правило — вообще теряли интерес на начальной стадии знакомства. Но это не слишком ее расстраивало, ее вообще мало что расстраивало или веселило. Иногда она испытывала смущение из-за своего постоянного безденежья, но в основном ее выражение лица было всегда одинаковым — пила ли она водку или смотрела дома сериалы. Излишне было говорить, что работать или учиться для нее было слишком утомительно.
Завершали список трудноопределимого пола панк Машка и прилизанная, отутюженная Татьяна, которые задавали тон и определяли настроение этого с виду разношерстного сборища. Они ввели в употребление особый язык, в котором соседствовали соленые словечки и научные термины, они определяли внутрикомпанейскую моду на музыку и увеселительные заведения, но при этом они уважали индивидуальность каждой из девчонок, даже аморфной Марго.