Хриплый шепот:
— Как заключенный в камере смертников.
Он наклонил голову набок.
— Можно сказать и так.
— А как бы вы сказали… если бы лежали здесь?
Он не ответил.
Я посмотрел в окно на ослепительно голубой горизонт Нэшвилла.
— Сколько времени у меня есть?
Он пожал плечами:
— Трудно сказать.
Какое-то время я лежал тихо, заблудившись в собственных мыслях, пока он не похлопал меня по колену:
— Вы еще здесь, Купер?
Я повернулся к нему. Мой голос стал еще более хриплым:
— Наверное, вам стоит называть меня Купом.
Он кивнул, понимая, что знает больше о физической стороне моей личности, чем любой другой человек на свете. Потом он сложил руки на груди.
— Мне хотелось бы прийти к вам с хорошими новостями, но…
— Мне тоже. — Мы оба понимали, что это слабое утешение.
— У вас скоро будут гости, но мне хотелось сначала поговорить с вами.
Мой голос настолько ослаб, что я потянулся к блокноту у кровати и начал писать. Было заметно, что моя левая рука движется медленнее, чем мои мысли.
— Нет.
«Мне хочется, чтобы так оно и было».
— Понятно.
Он похлопал меня по ноге и ушел, а через несколько минут в палату вошли Делия и Сэм. Делия плакала, и когда она села, то держалась на безопасном расстоянии от меня, что сразу показалось мне странным. Сэм стоял в ногах моей кровати и выглядел самодовольным. Делия наконец заговорила:
— Почему, Купер?
Она назвала меня Купером. Почему она назвала меня Купером?
Я перевел взгляд с нее на Сэма и обратно. Мне не нравился такой оборот дела. Я перевернул листок бумаги и написал:
Она высморкалась. Кое-что стало до меня доходить, и я заметил, что Делия не носит обручальное кольцо, которое я ей подарил.
— Почему ты это сделал? — спросила она.
Я не мог отвести взгляд от ее руки без кольца.
— Что сделал? — с трудом выдавил я.
— Сэм хочет замять это дело. Чтобы это осталось между нами. Но хотя бы верни это.
Я пытался разогнать в своей голове туман. Снова начал писать каракули.
Она умоляюще посмотрела на Сэма, словно спрашивая: «Разреши мне попытаться уговорить его?» Он милостиво улыбнулся и понимающе похлопал ее по плечу.
— Все, что ты со своим другом забрал из его сейфа.
Значит, вот как он разыграл свои карты.
«Это он сказал тебе?» — написал я.
— Ты это отрицаешь?
Она указала на Сэма.
— Объясни ему, — она указала на меня. — Объясни хоть что-нибудь.
Я постарался писать быстрее.
«Что я взял, по его словам?»
Она посмотрела на Сэма, потом на меня.
— Восемьдесят тысяч наличными. И драгоценности Бернадетты.
Я никогда не играл в покер. На самом деле, я не люблю карты. Но лежа в кровати с торчащими из меня трубками, я осознал, что играю в покер с Сэмом, нравится мне это или нет, и что лишь секунды отделяют его от выигрыша. Я сердито нацарапал прописные буквы и показал листок Сэму: