Я посмотрел вверх и увидел над мальчиком огонь — там, где ударила молния, но ему было все равно. Он разговаривал с клавишами. Люди выбегали наружу, кричали, спотыкались о стулья, давили друг друга. Повсюду царил хаос. Я подумал, что его отец прав и наступил конец света. Но только не для этого мальчика.
Я вижу это так ясно, как будто все случилось вчера. Как он смотрел на отца широко раскрытыми глазами. А его отец смотрел на него сверху вниз, улыбался и ждал. Весь мир вокруг него рушился, а он улыбался. Словно в конце времен. При Армагеддоне. Он закрыл свою книгу, достал носовой платок из заднего кармана и вытер лоб. Огонь трещал у его щеки, снизу валил дым. Тогда он спрятал платок в карман, наклонился и прошептал: «Выпусти это».
Мальчик не двинулся с места. Он прокричал через рев бури: «Откуда ты знаешь, что это там?»
Его отец не промедлил с ответом: «Я видел, что Он вложил это в тебя». Мальчик дрожал, поэтому отец еще раз сказал: «Сынок… выпусти это».
Можете верить во что хотите. Назовите меня безумцем или лжецом. Но я был там, в нескольких футах от них. Видел это собственными глазами. Не знаю, откуда это взялось, не знаю, как это случилось… я ничего не знаю. Но этот мальчик, он посмотрел на людей, потом на клавиши, и сделал то, о чем попросил его отец. Он заиграл, запел и выпустил это.
А когда он это сделал… тогда пришел гром.
Это была ночь, когда пришел гром.
Сцена той бури снова пронеслась у меня перед глазами. На долю секунды я ощутил прикосновение жалящих капель и тот землистый запах, который приходит сразу после дождя, ощутил песню на кончиках пальцев. У меня запершило в горле, поэтому пришлось откашляться в носовой платок. Кровь была более темной и смешанной с чем-то вроде молотого кофе.
Делия снабдила меня и свой «Макферсон» беспроводными микрофонами. Это позволяло свободно расхаживать по сцене. Пока я ждал своего выхода, слева от меня появился мужчина. Широкоплечий, в темном пиджаке, он занял место в заднем ряду. Его выбеленные солнцем светлые волосы отросли до плеч. В его расслабленной осанке было что-то знакомое.
Он читал книгу, и я обогнул его в нескольких футах, стараясь не смотреть, но он заметил меня и поднял голову. Его кожа была загорелой, лицо точеным, но мягким, а его глаза были пронзительно-зелеными. Я недоверчиво смотрел на него. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, но он совершенно не состарился.
Я похлопал его по плечу и отступил.
— Эй.
Он ничего не сказал, только кивнул.
— Рад тебя видеть, — сказал я. — Я соскучился по тебе.