Когда отец замолчал, мистер Слокомб посмотрел на меня, потом на него, потом на Биг-Бига, потом снова на меня и наконец остановился на отце. Он немного сдвинул шляпу на затылок и засунул большие пальцы в петли для ремня.
— Давайте-ка повторим для ясности, — сказал он. — Вы случайно оказались на моей земле, где я расставил двести табличек, на которых написано «Вход воспрещен», и случайно набрели на мой славный зеленый лужок вон там. И вы подумали: здесь будет отличное место для проповедей о возрождении в Царствии Небесном, где вы поставите сцену и волшебным образом разобьете свои шатры. А этот парень, — он указал на Биг-Бига, — этот парень, который больше любого человека, которого мне приходилось видеть, будет играть на пианино, пока вы… — он взглянул на меня, перевернул зубочистку и уставился на отца, — пока вы будете призывать огонь и серу на головы нескольких сотен, а может быть, нескольких тысяч самозваных и внимательных грешников, которые как по волшебству нагрянут сюда со своими автомобилями, пикниками и зонтиками. И ради того, чтобы послушать ваши проповеди, все эти люди будут маршировать через мое пастбище и ставить автомобили на траве, которую я собираюсь пустить на корм скоту, прежде чем ляжет первый снег.
Он немного помолчал и сглотнул.
— И в довершение всего, вы собираетесь все это делать, не принимая пожертвований, не хотите брать никаких денег. Вы не будете никому рассказывать, что если они не дадут деньги, то украдут их у Господа нашего. — Он указал вверх: — Все верно?
Отец кивнул:
— Это весьма точный пересказ.
Скотовод рассмеялся.
— Мистер, у вас больше… — Он покосился на меня. — У вас они больше, чем у моего быка в загоне. — Он закатил глаза и повернулся к Биг-Бигу: — Парень, какой у тебя размер обуви?
— Пятнадцатый, — сразу же откликнулся Биг-Биг.
Мистер Слокомб со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Этому можно поверить. — Потом он указал на дорогу, выходившую на шоссе примерно в миле от нас: — Видите этот плакат вдалеке? Такой большой, вроде киноафиши, который вы миновали, направляясь к моему дому?
Отец кивнул.
— На тот случай, если вы не прочитали, там написано, что эта земля, которой владели три поколения моей семьи, продается вместе со всеми моими коровами, потому что у нас нет воды.
Я не мог понять, в чем дело, так как по его земле, несомненно, когда-то протекала река, от которой теперь оставалось лишь сухое русло.
— Что случилось с вашей рекой? — спросил я.
— Это хороший вопрос. Я много раз подряд спрашивал о том же. — Он указал на извилистое русло, заросшее бурьяном: — Здесь текла чистейшая вода. Сам Адольф Курс