Не так.
Когда я вошел, то сразу же заметил, что я был не первым, кому пришло в голову прятать деньги за панелью кондиционера. Панель была отвинчена и лежала на полу, а болты были аккуратно сложены рядом.
В тот вечер управляющая мотелем, миниатюрная дама, носившая передник и завязывавшая волосы в узел на голове, заглянула в мой номер за еженедельной оплатой. Она обнаружила меня сидящим на кровати, с головой, опущенной на руки.
Реальность жизни ударила меня, как скоростной поезд, когда я уселся в своем автомобиле и пересчитал все деньги, какие у меня остались: семь долларов и сорок девять центов. И хотя это зрелище было болезненным, но далеко не таким мучительным, как более глубокое осознание: пройдет много времени, прежде чем я смогу вернуться домой.
Ту ночь, как и многие другие после нее, я провел в автомобиле, положив руки на футляр Джимми и думая о том, что я сделал со своим отцом, почему я принимал все за чистую монету и как все, что говорил отец, оказалось чистой правдой.
После двухнедельных попыток продать свою душу любому, кто был готов выслушать меня, и не думать о том, что бы я отдал за то, чтобы оказаться в автобусе вместе с отцом в любом другом городе, я получил работу в прачечной самообслуживания. Да-да, десять долларов плюс чаевые в «Спин энд Твирл». Один вечер в неделю. Кроме того, мне разрешили бесплатно стирать одежду, а прачечная находилась в двух милях от автостоянки, где я мог принимать душ за один доллар.
За несколько недель моя репутация укрепилась, и я получил предложение работать во второй прачечной «Флафф энд Фолд». Через три недели у меня даже появился инициативный работодатель: Дитрих Мессершмидт, владелец автомойки под названием «Мыльный шницель». Нет, я не выдумал это название.
Он ездил на огромном зеленом «Кадиллаке», носил жуткий парик с высоким зачесом и даже имел маленькую немецкую таксу, принимавшую участие во всех его рекламных акциях. Это была самая мерзкая и раздражительная псина на свете. Думаю, если бы я жил с таким хозяином, то тоже был бы вечно сердитым.
Дитрих практически имел монополию на автомойку с хот-догами в баварском стиле в Нэшвилле. Несмотря на немецкое имя, он явно не знал, что такое настоящий венский шницель, и я не стал исправлять его ошибку. Кроме того, его бизнес неплохо работал. Если вы заказывали мойку категории «люкс» или «платинум», в придачу к этому шло бесплатное пиво и футовая сосиска за полцены, пока вы ждали.
На этих трех работах я получал примерно пятьдесят долларов в неделю. По крайней мере, я не голодал. Или, во всяком случае, я медленно худел, но моя машина и одежда оставались чистыми, и я больше не мог бы привести в замешательство своего отца, если он приедет на опознание моего тела.