— Да, может, и так, — согласился Василий. — Зазря башку подставлять не люблю. Одна ведь.
Засмеялись казаки, заулюлюкали, а Василий постоял, послушал, как его ругают, повздыхал и в хату ушёл.
Подъём протрубили затемно.
А Василию такой ласковый сон снится, что не доглядеть его — себя самого обидеть.
Василия тыркают со всех сторон, а он глаза пуще жмурит.
Снилось ему, будто лежит он, Вася, на тёплой печи, у матушки родимой в избе, в славной русской деревеньке, по прозвищу Петушки.
Кошка Мурка у порога гостей намывает. На потолке от раннего солнышка круги светлые. Матушка противнями в печи шумит, и пахнет на всю избу капустными пирогами и пареной репой.
Кирпичи под боками не жгучие, тёплые, сверчок, напевшись за ночь, чвирикает сквозь дрёму песенку тихую, незатейную. А на крыльце петух, как боярин в шелку да золоте, орёт что есть мочи. Такой оглашенный крик — в Москве небось слыхать! Василию крик этот — заткни уши — особенно радостен: такого петуха, как у них, может, и во всей России нету. Колокола перекрикивает.
Улыбается во сне Василий. Ой, хорошо дома-то побывать! А товарищи вокруг него хлопочут:
— Ну, не диво ли так спать? Уж и поленом били. И снег за шиворот клали!
Тут пришёл в хату десятник, поглядел на Василия, да и сказал тихонько:
— Ать!
Василий поднялся тотчас. Оделся, обулся, кус хлеба за щёку.
— Вот он я! Готов службу служить!
Гетман Украины Богдан Хмельницкий ехал в кибитке. Полозья поскрипывали на молодом снегу. Снега нападало за ночь много, был тот снег весёлый, как тополиный пух. Дорогу накрыл, да не попортил. Небо над степью голубело. Облака, закрывавшие солнце, стояли на месте, кучерявые, как овечья отара.
Хмельницкий, много болевший по осени, всё вздрёмывал, но что-то неспокойно ему было. Он тотчас пробуждался, выглядывал из кибитки. Щуря глаза, глядел на горизонт. Наконец он совсем проснулся, потёр ладонями лицо и послал сказать русскому воеводе Василию Борисовичу Шереметеву, что просит его для совета.
Шереметевы были среди боярских русских родов в первой дюжине. Потому и служили воеводами в самых больших русских городах. Во время войны Василий Борисович Шереметев командовал русской армией на Украине.
Шереметев приехал на зов гетмана верхом, со свитой. Спросил Хмельницкого, здоров ли гетман, здоровы ли полковники его — и только потом о деле:
— Где совет будет?
— А вот тут, в кибитке моей, — Хмельницкий указал место возле себя.
Спешился воевода, сел к гетману в кибитку. Лицом строг, в глазах ум и внимание.
Хмельницкий, по-стариковски покряхтывая, ткнул рукою в небо: