***
– Мам, – срывается с моих губ, как только женщина отвечает на звонок.
– Айзек.
Мне чертовски тяжело слышать боль в её голосе, но я ничего не могу сделать с этим.
– Шелли сказала, что ты звонила мне. Всё в порядке? – Спрашиваю я, сидя у окна в своей спальне, рассеяно глядя на улицу.
– Мы… Ну, всё в порядке, насколько это возможно.
Я киваю, не то чтобы она могла увидеть это.
– Это из-за твоего дяди Дейна.
Я вздыхаю. Я предполагал, что это может быть как-то связано с ним.
– Он не справляется, – констатирую я.
– Нет. Он закрылся в себе. Думаю, он пьёт, но я не уверена. Мы не можем навестить его дома.
– Мам, сколько прошло? Он три дня назад потерял тётю Либби. Что именно вы ждёте от него? – Хрипло спрашиваю в ответ.
– Айзек Джеймс! – Резко произнесла женщина, на что я закатил глаза. К счастью, мама не может меня увидеть. – Будь это один из нас, оставил бы нас дядя Дейн? Позволил бы он нам утонуть в боли?
Сжав переносицу, я пропускаю её слова сквозь своё тело, чувствуя, как поникли мои плечи. Мама права, дядя Дейн не оставил бы нас в одиночестве, не позволил бы ни одному из нас закрыться в себе. Никогда.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– А как ты думаешь? Навести его. Ты единственный человек, которого он не сможет выставить вон. В любом случае, не физически. И, кроме того, у тебя всегда была связь с ним – та, которую не могут понять даже его дети, ты можешь то, чего не смогут они.
– Конечно, мам. Я навещу его завтра.
– Спасибо, малыш, – ответила она, а после повесила трубку.
Я с улыбкой покачал головой. Я люблю свою маму, но она всё ещё видит во мне того беспомощного юного ребёнка, за которым нужно присматривать. Чёрт, возможно, она права.
***
– Дядя Дейн, – прокричал я, входя в тёмную гостиную его дома.
Едкий запах приветствует меня, но от самого мужчины ответа так и не последовало. Он даже не поднял глаза, чтобы посмотреть на меня. Единственная причина, по которой я понимаю, что он жив – дядя Дейн одним движением допил остатки своего напитка. Бутылка скотча[26] на кофейном столике. Ага, ну, конечно же, скотч – я понимаю это, когда мужчина хватает бутылку за горлышко и вновь наполняет свой бокал.
Обогнув стол, чтобы встать перед его лицом, я понял, что не могу помочь, и единственное, что мне остаётся – смотреть. Прошло всего несколько дней со смерти тёти Либби, но она месяцы сражалась за жизнь с болезнью – и всё это время очень ударило по моему дяде. Дядя Дейн отощал, слишком много потеряв в весе. Его отросшие волосы сейчас длиннее, чем когда-либо – они жирные и неопрятные. Мой дядя выглядит неряшливо, а его одежда походит на ту, что носят бездомные. Его глаза казались впавшими на бледном лице, и если бы не тот факт, что мне известно, насколько по нему ударила смерть моей тёти – я уже только по виду мужчины предположил бы, что его тоже сразила неизлечимая болезнь.