– У меня сегодня сольфеджио.
Лева, я чувствую, недоволен. Но вида не показывает. Я из-за него один раз целую неделю школу прогуливала, никто про это не узнал. Он теперь считает, что это в порядке вещей, наверное.
Ладно. Распрощались мы у подъезда, и я пошла домой.
Открываю дверь своим ключом, а она не открывается. С той стороны кто-то ключ вставил. Ну я сразу догадалась, кто эта гениальная личность. Я тогда позвонила и жду. Но Верка не спешит открывать. Интересно, где мама?
Но потом все-таки открыла Верка. С таким видом недовольным, как будто это я к ней в гости пришла, причем без приглашения. Открыла и сразу в комнату, и все молча. Видимо, сближаться со мной уже передумала. Вот и замечательно. Вот и великолепно. Я пошла к папе в кабинет, села за пианино и открыла ноты.
«Лунная соната» Бетховена. У меня академический концерт на носу. А бухгалтершей пусть Верка сама становится.
Скрипка Траливали
В первом классе мы с Веркой ходили в продленку – оставались в школе на шестой урок. А после этого тетя Света забирала нас к себе – она раньше мамы с папой работу заканчивала, ну и. Мы ужинали рыбным супом и шли в Веркину комнату готовить уроки. В прописях писать. У Верки была дисграфия или что-то в этом роде, поэтому иногда за нее писала я. Никто про это не знал, я никому не говорила.
Верка уже тогда занималась музыкой с педагогом из музучилища, играла на скрипке. Он в квартире напротив жил (в их доме вообще жило какое-то неимоверное количество музыкантов, потому что филармония через дорогу). Евгений Олегович мечтал, что этот педагог от бога сделает из Верки гениальную скрипачку. У нее были пальцы какой-то невероятной длины с очень мягкими подушечками. Знаете, как у лягушки, мне так всегда казалось. Евгений Олегович верил в эти пальцы, как туземец в деревянный тотем. У него, кстати, у самого были точно такие же. Он так в них верил, что совершенно игнорировал одну простую вещь: у Верки не было слуха… Абсолютно. Kein Gehor[1]. Она простую Happy birthday не могла мне подпеть, какая там скрипка!
Сама Верка обо всем этом прекрасно знала конечно же. Ей педагог однажды рассказал. Поэтому скрипку Верка ненавидела всей душой и телом. Так в Веркиной комнате и появилась Чика. Страшная сущность, благополучно перекочевавшая из ее кошмаров в мои.
Однажды мы вернулись из продленки, поужинали и сели за уроки. Я быстренько разделалась с задачкой и стала ждать маму. Она вот-вот должна была прийти. А Верка начала играть.
Это было, как всегда, ужасно. С куда большим удовольствием я бы послушала отбойный молоток, которым пользуются дорожные ремонтники. Я сидела, незаметно заткнув уши, и молила, чтобы за мной поскорее пришли. И еще я думала, как здорово, наверное, иметь родную бабушку. Многих из школы забирали бабушки, а не чужие мамы. Хотя тетя Света, конечно, не была мне чужой. Только Верка.