– Подожди, а ты.
– Чао-какао!
Жму отбой. Никакого облегчения на душе, еще хуже только стало. Не работает мой план.
Смотрю на третий пункт: «Поговорить начистоту с Веркой. Расставить все точки над i». Вырываю из блокнота страницу, сминаю ее и подбрасываю к потолку. Бумажный комок беззвучно приземляется в воду (или приводняется?) и плывет по направлению к крану.
Нет, иногда нужно все-таки не логикой руководствоваться, а слушать свою интуицию. Она не просто так женщине дарована.
Роюсь в записной книжке телефона: где-то он тут у меня, кажется, был… Ага, нашла.
Один гудок и на том конце хватают трубку:
– Приве-е-ет! Круто, что ты позвонила! Я, кстати, ждал. Прямо предчувствие с самого утра!
– Серьезно? – Лицо мое растягивает какая-то дурная и счастливая улыбка.
– Клянусь! Слушай, я так рад твоему звонку! Подожди, сейчас до потолка только подпрыгну!
Я смеюсь. Хохочу на всю ванную, как сумасшедшая. А когда успокаиваюсь, спрашиваю:
– Ты что поделываешь сегодня, Миш? Может, погуляем?
Иностранные имена
У моей мамы день рождения. Ей – тридцать три, а мне – восемь. Дом полон гостей, родители мои обожают пирушки. Но у нас тут еще кое-кто, между прочим, родился – щенки у нашей Чапы. Целых три! Я на, звала их Бонифаций, Брунгильда и Барбара. По-моему, им очень идут эти иностранные имена, хотя мои родственники их никак не запомнят.
Гости мне неинтересны, как и еда, которую целый день для них готовили. У меня есть дела посущественнее, чем за столом со взрослыми сидеть и слушать их скучные разговоры. И тосты особенно – тамада у нас, конечно, Евгений Олегович.
– Пойдем в комнату, я тебе покажу, – говорю я Верке.
Правда, ну хватит уже лопать.
Заходим в спальню, Чапа на нас рычит.
– Чего это она? – спрашивает Верка.
– Таков материнский инстинкт, – поясняю я. – Она потомство защищает.
– А она не укусит? – Кажется, Верка побаивается Чапу.
– Хочешь одного подержать? – предлагаю.
Верка соглашается.
– Чапочка, мы возьмем на минутку Брунгильду, ладно? Ты не бойся, мы тебе ее обратно сразу отдадим.
Чапа на взводе, она нервно облизывается, но все-таки разрешает мне взять свою дочь. Потому что она мне доверяет. Подношу Брунгильду к лицу – такая крохотулька, еще слепая, а пахнет как! Весь день бы сидела и нюхала.
– Держи, – протягиваю щенка Верке.
Та аккуратно принимает его и тоже нюхает.
– Фу-у-у! Такая вонючая.
– Сам, а ты вонючая. Ладно, давай сюда.
Я возвращаю щенка на место, к теплому Чапиному животу. Та сразу начинает вылизывать щенка – наверное, устраняет Веркин запах.
Мы возвращаемся к гостям, так как настало врем, я торта. Тетя Света взахлеб рассказывает, как принимали Евгения Олеговича в Копенгагене. Как купали его там в овациях и все такое. А потом на лимузине повезли в какой-то дворец на аудиенцию к какому-то королю, только я не поняла к какому.