Я не знаю, может, я одна такая ненормальная? Ночью, например, перед концертом я совершенно не могу спать. А до этого весь день не ем. И на следующий. Понимаете, какой это стресс для моего организма?
Я именно поэтому музыку разлюбила. Все просто и прозаично. У меня боязнь сцены в самой ее тяжелой форме, наверное. Все, понятное дело, перед выступлением волнуются. Поголовно. Но таких трусих, как я, свет еще не видывал, мне кажется.
Спасаюсь я только тем, что усиленно репетирую, оттачиваю мастерство с утра до ночи. Просто потому, что больше ничем не могу заниматься. Наверное, поэтому я и побеждаю так часто. Никто так больше не выкладывается, как я. Это правда. И это не я так думаю, а Ольга Владимировна и другие педагоги говорят.
Получается замкнутый круг. Чем больше я боюсь, тем лучше играю.
И я не думаю, что дело тут в каком-то необыкновенном моем таланте, как считает папа. Нет. Дело именно в страхе. Но знаете, невозможно ведь всю жизнь в страхе жить и заниматься делом, которое ты ну, как минимум, не любишь. А скоро, пожалуй, и возненавидишь. Это я о том, что папа пророчит мне карьеру мировой знаменитости.
Нет, папа, нет. Не стать мне международно признанной пианисткой, увы и ах.
Ладно. Пойду еще раз проработаю этюд. У меня там пальцы посередине немного заплетаются.
Как же мне вырваться из этого порочного круга?
Тарелка с сырниками
Ночью мне явилась Чика. Не во сне, а наяву – я ведь не спала.
Она, как всегда, с потолка спустилась, села на краешек кровати и вздыхает. А я под одеялом даже пошевелиться боюсь: вдруг она сейчас просунет под него свой щупалец, схватит меня за ногу и…
– Ты чего не спишь?
Я даже не поняла сначала, кто это спросил. Чикин голос я себе как-то по-другому всегда представляла, хотя ни разу с ней не разговаривала.
Но это не Чика сидела рядом, а Верка.
– Мандражируешь?
– Мандражирую.
Мне как-то сразу спокойнее стало: хоть не одна я этой ночью не сплю.
– Пошли поедим? – предложила Верка.
– Пошли. – Я согласилась, сама не знаю зачем. Есть мне сейчас меньше всего хотелось, если честно.
Мы тихонько прошли на кухню, чтобы родителей не разбудить, и включили нижний свет. У нас в плинтус такие хорошенькие лампочки встроены – самое то для ночных посиделок.
Верка по-хозяйски открыла холодильник и скептически осмотрела его содержимое.
– Колбаса кончилась.
– Ты же ее вроде не ешь.
Верка ничего мне не ответила.
– О! Сырники! Ты будешь?
– Это на завтрак, мама всегда мне перед концертом печет.
– Да ладно, ты все равно не съешь. – Верка взяла тарелку с сырниками, варенье, пакет молока, водрузила все это на стол и принялась трапезничать.