Девочки замедляют шаг и удивленно на нас глядят. Таких теплых и дружеских чувств между мной и Веркой они явно не ожидали. Я смотрю на Машу, она сразу отводит взгляд. А я со своей фальшивой улыбочкой наклоняюсь над Веркиным «молескином»:
– Слушай, ты так здорово рисуешь! У тебя очень похоже получается!
– На кого? – быстро спрашивает Верка и с хлопком закрывает блокнот.
– Это же тот писатель, – говорю. – Да? Я сразу его узнала. Замечательный портрет!
Пятно
Стоим мы в маечках и трусиках на резиновом коврике и трясемся. В медкабинете холодно, а врач уже очень долго слушает сердце Элоны Давыдовой. Элона большая, и сердце у нее, наверное, такое же. Поэтому так долго. Я четвертая в очереди, сразу за Веркой. Врачей я не боюсь, но вот этого доктора почему-то немного. Мне не нравится его красное, все в морщинах лицо. Он похож на синьора Помидора из книжки, которую мне читает мама. Не хочу, чтобы он слушал, что там у меня внутри делается. Может, сказать, что меня тошнит, и отпроситься домой?
Но я стою в очереди и жду участи своей. Я покорная, и руки у меня ледяные.
– Как тебя зовут? – спрашивает синьор Помидор, он улыбается в усы.
– Волкова Вероника, – громко сообщает Верка.
– Ух, какая ты резвая, Вероника,! Посмотри-ка сюда! Так. А теперь сюда. Молодец!
Синьор Помидор водит вокруг Веркиной головы каким-то молоточком. Мне кажется, сейчас он ее стукнет по носу. Но нет. Он стучит по Веркиным коленкам, и ноги у нее резко сгибаются.
– Превосходно, – радуется синьор Помидор. – Давай мы теперь тебя послушаем, встань и маечку приподними.
Верка задирает майку, и я вдруг вижу пятно. Оно огромное, бордовое – почти во всю Веркину спину. Я даже не понимаю сначала, что это. Мне так страшно! Наверное, это из-за того, что он ей по коленкам стучал! Верке плохо стало, и на спине у нее выступило пятно! Она сейчас умрет прямо у меня на глазах, это же очевидно!
Меня охватывает такая паника, что я не могу слова вымолвить. Стою и смотрю на ужасное пятно, глаз от него отвести не могу.
– Повернись, – командует врач.
Верка разворачивается ко мне лицом. Синьор Помидор преспокойно прикладывает фонендоскоп к ее спине. Он что, может быть, ослеп? Он ничего не видит?!
Когда я вечером в постели рассказываю про этот ужас маме, она говорит:
– Юль, это просто родимое пятно. Такое у некоторых людей бывает.
– Да? – все еще сомневаюсь я. Никогда я ни о каких родимых пятнах не слышала.
– Что-то вроде большой родинки, вот как у тебя на ручке. Только у тебя маленькая. – Мама целует меня в ладошку.
– Ну ладно, – говорю я. – Ты «Чиполлино» почитаешь?