«После уроков я отбываю наказание. Как насчет половины пятого?»
«Хорошо, тогда и увидимся».
Завтра я встречусь с Лукасом. Это поможет. Должно помочь.
Я достала из чехла нижнюю часть гитары. Если придержать струны прямо под сломом, то можно набренчать мелодию. Она была ужасно фальшивой, но мое настроение немного улучшилось.
– Я очнулся и осознал, что обо мне забыли, – тихо пропела я слова, рьяно жалея себя.
В этот момент в комнату вошла Эшли:
– Что делаешь?
– Просто репетирую песню.
Сестра посмотрела на мою гитару – труп моей гитары.
– Это самая жалкая сцена, которую я когда-либо видела:
– Спасибо.
– Тебе необходимо вмешательство сестры.
– Нет. Мне необходимо побыть одной. Я просто хочу немного побыть одна.
– В этом доме? – Эшли хихикнула и потянула меня за руки.
– Хижина в лесу. Домик на вершине горы. Подводная лодка на десяти тысячах лье под водой.
– Это все, чего у тебя никогда не будет? – спросила Эшли. – Вставай. Пойдем поедим пиццу. Я предупрежу маму с папой.
* * *
Поход с Эшли в пиццерию очень помог. Я не рассказала ей о Кейде и письмах, но было здорово ненадолго отвлечься.
На следующий день меня уже не волновало, что под партой не оказалось нового письма, хотя утром я видела Кейда на парковке. Это к лучшему, сказала я себе. Он сделал мне одолжение, резко прервав переписку.
Может, Саша сказала Кейду, что это я писала письма, и он взбесился. Ведь это же былая, странная, неловкая, с безумными родственниками и в странной одежде. Письма – это одно, но он сам мог не выдержать чего-то более серьезного, случайный разговор с Лили Эбботт на парковке.
Я забрала два своих письма, которые до сих пор лежали там. Мистер Ортега раздавал задания к итоговой контрольной, и я постаралась забыть о письмах, да и обо всем остальном и сосредоточиться на вопросах.
Обмен письмами на самом деле закончился. Конец!
Я стояла у стойки в музыкальном магазине в ожидании вердикта о судьбе гитары. После школы я поехала домой, захватила безжизненное тельце моей верной подруги и встретилась с Лукасом в магазине. Сейчас он стоял в другой секции и разглядывал гитарные ремни, а я наблюдала за девушкой, которая внимательно изучала поломку.
Она была очень хорошенькой, с татуировками на руках и в очках в черной оправе.
– Ого. Что с ней случилось? – спросила девушка.
– Младший брат, – объяснила я.
– Да… – Девушка сочувственно кивнула. – Когда гриф вот так сломан, нарушена целостность всего корпуса. Жаль, что гитара не сломалась здесь. – Она указала на головку грифа. – Было бы гораздо проще починить. Но еще не все потеряно. Не могу гарантировать, что она будет звучать так же, как раньше, но можно попробовать. – Она перевернула ее. – У тебя есть все отколовшиеся кусочки?