Я прислонилась к воротам, снова достала телефон и написала:
«Ты в отеле? Если да, то я здесь и через пять минут перелезу через эти ворота, хотя меня уж точно поймают… и я не уверена, что вообще смогу через них перелезть. И на мне юбка. Пожалуйста, не заставляй меня перелезать».
Я встала на цыпочки и попыталась хоть мельком разглядеть веранду, на которой мы сидели. Но смогла увидеть только разноцветные верхушки растений в горшках. Подергала за прутья. Ворота не открывались. Сверху они были ровными, без острых шипов, какие я видела на многих воротах. Такие шипы могли проткнуть человека. Ровные – это хорошо. Но прутья, что вели вверх, были без горизонтальных соединений. Как Кейд забрался тем вечером?
– Я могу это сделать, – пробормотала я. – Я же теперь величайший бегун в мире, это должно быть легко.
Я засунула ногу между парой прутьев, чтобы оттолкнуться.
– Ты разговариваешь сама с собой?
Меня затопила волна облегчения, когда я услышала голос Кейда по ту сторону ворот. Не особенно изящно вытащив ногу, я всмотрелась в дорогое лицо. Мне хотелось обнять Кейда, но нас разделяли ворота.
– Мне так жаль, – пробормотала я.
– Почему? – спросил он, и на его лице появилась его обычная широкая улыбка. – Я частенько разговариваю сам с собой.
– Нет. Ты знаешь почему.
Я взялась за прутья, используя их в качестве поддержки.
Парень покачал головой:
– Не стоит. Это все Саша. – Он не злился, но и не спешил впускать меня.
– Ты их откроешь? Мне нужно обнять тебя. Я же могу обнять тебя, верно?
– Если сможешь перелезть через ворота, можешь делать что захочешь, детка. – Кейд подмигнул, в его голосе звучала насмешка. Я знала, что он делает – возводит свою стену, – и ненавидела это. Ненавидела за то, что он ощущал потребность сделать это из-за меня.
– Не надо.
– Чего не надо?
– Не относись ко мне так, как относишься к другим. Не прячься от меня.
– А ты не пряталась от меня? – Теперь в голосе Кейда появился намек на злость.
– О чем ты?
– О песне. Когда ты собиралась показать ее мне? Когда она победит на конкурсе?
– Нет! Конечно же нет. Я не собиралась отправлять ее на конкурс.
– Почему нет? Она на самом деле хороша.
– Ее не должен был никто услышать. Тем более вся школа.
– Думаю, ты и меня имеешь в виду.
Я покачала головой, но Кейд был прав. Я не собиралась показывать ему эту песню.
– Ты до сих пор мне не доверяешь? – спросил он.
– Доверяю, – прошептала я.
– Ты до сих пор считаешь меня парнем, который плохо относился к Изабель. Парнем, который и тебе тоже однажды причинит боль. Ты не готова полностью мне открыться.