Я засмеялась.
– Тебе кажется это смешным, потому что это случилось не с тобой.
– Мне кажется это смешным, потому что у меня есть и свои истории, Эшли. Ты не единственная в этой машине, у кого есть братья, сестра и странная мама.
– В этой отличной, почти новой машине.
– Да, она – высший класс. Совершенство. И такая красивая. Как называется этот цвет? Синий кобальт или арабские ночи?
– Никакой благодарности.
Я улыбнулась, и Эшли включила радио. У нас были совсем разные вкусы в музыке. Когда сестра увидела, как я поморщилась, то широко улыбнулась и, открыв окно, прибавила громкость.
* * *
– Что это? – спросила Эшли, бросая ключи в блюдце на стойке, когда мы вошли на кухню.
Поскольку я шла за ней, то не видела, что она имела в виду. Стоило мне отойти в сторону, чтобы взглянуть, как у меня мимо ног промчался белый пушистый комок, за которым гнался Уайат. Эшли вскрикнула, и я, с опаской взирая на пол, сбросила рюкзак и запрыгнула на стойку спиной к шкафам.
– Кроличье мясо, – со смешком ответила мама из-за стола, где она нанизывала бусинки на проволоку – мастерила нечто похожее на сережку.
– Кроличье мясо? – переспросила Эшли. – В смысле, мы будем его есть?
– Нет, конечно нет. Я спасла его от этой участи. Мальчикам нужно научиться ответственности, поэтому я взяла им домашнее животное.
Я слезла со стойки:
– А чем плоха милая обычная собачка?
Кролик вернулся на кухню, и Уайат с улыбкой подхватил его. Рядом с ними возник Джона и принялся гладить кролика.
– Он ведь живет на улице, правда? – спросила я.
– Да, – ответила мама, с помощью плоскогубцев загибая проволоку. – Мы выпустили его немного размяться.
– Ну конечно. – Я подобрала рюкзак и взяла из миски на стойке яблоко.
– Это существо отвратительно. У него розовые глаза, – высказалась Эшли, так и не сдвинувшись с места.
– Он милый, – заспорил с ней Уайат.
Когда я подошла к спальне, дверь в нее была приоткрыта. Плохой знак. Толкнув ногой дверь, я осмотрелась. На стороне Эшли, как обычно, на полу валялись джинсы, но в остальном комната выглядела как прежде. Я скинула красные кроссовки и, убрав их в шкаф, откусила яблоко. И только направилась к гитаре, как наступила на что-то влажное. Я подняла ногу и увидела что-то похожее на горстку изюма. Кроличьи какашки!
– Кошмар! – взвизгнула я.
– Что? Кто умирает? – спросила мама, когда я с безумным взглядом ворвалась на кухню.
– Кролик, если можно так сказать. Это существо нагадило в моей комнате. Что он в ней делал? Ты можешь держать мальчишек подальше от моей комнаты?
– Да, извини. – Мама встала и пошла, как я надеялась, либо убирать какашки, либо заставлять это делать Уайата.