В третий раз уже подпевали все мы. Только не так чисто.
Песня удивительно красивая. Одна из тех, которые откуда-то знают все.
Сразу ясно, что для преимущественно шестнадцатилетних слушателей это беспроигрышный вариант – он берет за живое, создает ощущение, что все мы только и ждем свободы. Или еще чего-нибудь. Обычно окончания уроков. Или когда кто-нибудь поймет, что мы – центр их вселенной, или типа того.
Когда Лу умолкает, все поднимают крик, ухают и свистят. И Холли (не кто-нибудь, а она – с другой стороны, это же ее шанс очутиться в самой гуще событий) встает и начинает скандировать: «Беннетт», «Беннетт», «Беннетт»! И все мы, жители корпуса «Беннетт», вскакиваем и пускаемся в пляс. Обычно мы пляшем у себя в корпусе, где нас никто не видит, – когда удается переделать всю работу, когда кто-нибудь получает долгожданное письмо или контрабандой проносит в лагерь посылку с едой, когда все уроки сделаны или когда кто-то просто громко пукнул – угу, противно, но мы же в глуши! В танце мы указываем друг на друга и на небо, киваем, вертим бедрами, хлопаем себя по заду, хватаем воображаемые звезды и изображаем что-то вроде «пальцы вместе, руки врозь» – сочетать и повторять по мере надобности, под воображаемый ритм фанки.
На сцену вышел Майкл – к счастью, он будет играть на фоно. С ним никогда не угадаешь заранее: то ли он решит читать стихи, то ли исполнять грегорианский хорал, то ли выкинет еще какой-нибудь номер и в итоге станет идеальной мишенью для насмешек. Не то чтобы его это волновало, но мне-то не все равно.
Он играет что-то малоизвестное, грандиозное, со странными паузами. Рахманинов? Честь ему и хвала, я нисколько не сомневаюсь, что это супер. Но как знать. Половина зала пользуется случаем, чтобы поболтать. Хотя Майкл не обращает на них внимания. А я обращаю. Лу сидит рядом с Ван Уок и внимательно слушает выступление, несмотря на множество желающих сказать ей, как здорово она поет.
Кажется, она этого еще не заметила, но все вокруг изо всех сил стараются подружиться с ней – впервые за весь семестр, насколько я успела отметить. Из незаметной новенькой, тихони и ботанки, она превратилась в то, что знакомо всем, – инди-певицу. До сих пор – с редкими исключениями, – она старалась держать остальных на расстоянии и ничем не давала понять, что хочет с кем-нибудь дружить, если не считать Майкла и, наверное, в меньшей степени меня, поскольку он мой друг. Вдобавок Лу ухитряется демонстрировать солидарность с каждым, кого третирует Холли. М-м… может, потому она и приветлива со мной, а вовсе не из-за моей дружбы с Майклом? Наверное, стоило бы объяснить ей, что Холли злится вовсе не потому, что она вредина: просто – она такая. К ней нужно привыкнуть. Пытаюсь представить себе, как бы восприняла Холли сейчас, если бы раньше никогда не сталкивалась с ней. Мне приходится признать, что привыкнуть к такому невозможно.