– Я ее не видела, – твердила Энни.
Пиппа воскликнула:
– Это меченая кровать!
– Меченая?
– Тот, кто спит на этой кровати в корпусе «Беннетт», связан с Мейзи особыми узами.
Энни заволновалась:
– Не нужны мне никакие узы! Давайте поменяемся.
Холли могла бы успокоить ее, решительно заявить, что все это чушь и бред, но я же вижу: она настроена на маленький и злой розыгрыш.
– Меня беспокоит не столько Мейзи, сколько ее кукла, – заявила она.
– Не надо, – взмолилась перепуганная Энни. – Как я могла не заметить надпись? Почему мне досталась эта койка?
– Ты же не знала эту историю, когда мы только приехали сюда, – ответила Холли с притворным сочувствием. – Не знала, какая тебе уготована участь: стать избранной.
Непогода разбушевалась. Порывистый, завывающий ветер и яростные ливни нагрянули с юга, обрушив на лагерь потоки воды за считаные секунды. Пришлось надевать дождевики, собираясь в столовую. Нас кормили карри, а это наименьшее из зол, и ягодным пирогом, поэтому все вернулись в хорошем настроении.
Я писала письма, остальные делали уроки, что здесь обычно называют «подготовкой» и напоминанием: здесь особенная школа. Когда работа уже была в разгаре, вдруг погас свет. Мы видели, что и в других корпусах темно, значит, проблема не только у нас, но и на всей территории лагеря. Вскоре глаза привыкли к темноте, мы стали различать очертания друг друга, хотя из-за грозы было темнее, чем обычно. Холли воспользовалась тем, что свет отключили, и поинтересовалась вслух:
– Может, это знак?
– Какой еще знак? – с беспокойством спросила Сибилла.
– Что Мейзи придет сегодня в поисках убежища, – объяснила она не похожим на свой голосом – монотонным, как в трансе.
– Ой, не надо! Ведь темно же, – взмолилась Сибилла.
– Да это все из-за генератора, – вмешалась Элайза, – а мне еще сочинение дописывать. Надеюсь, они его скоро починят. – Она пристроила фонарик на банку джема и пыталась продолжать писать.
Пиппа заговорила:
– Такое случалось и раньше, перебои с электричеством всегда служили сигналом перед появлением Мейзи. Как будто она меняет электрический заряд вокруг.
– Ненавижу вас всех, – выпалила Энни. Сейчас же прекратите эти разговоры, или я на самом деле умру от страха.
Ветер менял направление. Потоки дождя мстительно хлестали по крыше. Деревья низко гнулись, ветки потрескивали, некоторые ломались. Атмосфера была тревожной как внутри корпуса, так и за его пределами.
Свет дали примерно через полчаса, и больше он не гас до самого отбоя, а в половине десятого мы легли спать и погасили лампы.
Примерно в полночь Энни во весь голос спросила: