Надо попытаться выглядеть общительной и не привлекать излишнего внимания лагерного психолога – которая всегда начеку! Полностью в курсе моих особых потребностей! Готова прийти на помощь по первому моему зову! В любое время дня и ночи! Не стесняйся. Не надо.
* * *
Если бы ты не умер, если бы не потерял головы, – да, я все еще злюсь на тебя, – мне не пришлось бы тратить время на некую Эстер, которая носит дрянную обувь и деликатно отводит взгляд, когда рыдания жгут меня изнутри, но я держусь, обуздываю их дыханием и длинными паузами, потому что рыдать в присутствии доброжелательной Эстер было бы слишком чудовищно. Что бы ни случилось, никак, ни в коем случае нельзя дать ей повод придвинуть большую, специально для клиники выпущенную коробку бумажных платков без рисунка поближе ко мне по тиковому журнальному столику, на котором даже при свете солнца не видно ни единой пылинки. Хорошей пациентки из меня не вышло, Фред.
Зато наедине с собой я преуспела в искусстве скорби.
Если бы ты только не… тогда мне не пришлось бы готовиться к игре в кошки-мышки с лагерным психологом. Ее зовут… Боже, не помню, но не Эстер. Надевать уместную, правильную маску специально для замечательного лагерного психолога… понятное дело, невеселую – после всего, через что я прошла и продолжаю идти, но мало-помалу прихожу в себя, понемногу открываюсь новому жизненному опыту. Взаимодействую с окружающими. Постепенно исцеляюсь. Ага. Урок я заучила наизусть. Я справлюсь. Ведь справлюсь же, да?
Но на самом деле я застряла, Фред. Застряла на третьей стадии горя – или это уже четвертая? На ненависти к себе и злости к тебе. А может, тут примешалась и пятая – или она шестая по счету? Депрессия? Но шестой пока и в помине нет – или она на самом деле седьмая? Осознание. Тестирование новой реальности. Их нет.
Только тоска по тебе.
Вообще-то психиатры не приветствуют попытки разделить горе на стадии. Я сама нашла их классификацию, распечатала и потеряла. Идея препятствий утешает. Даже если не удается преодолеть ни одно из них.
Страшнейшая мука в мире – момент после пробуждения. Вспоминать заново, когда сознание дает пощечину с первым же утренним вздохом. Вновь раздирает незатянувшуюся рану.
Стоит ли рассказать кому-нибудь о запутанных сновидениях, в которые снотворное изредка утаскивает меня в страшные места на несколько часов, недостаточных для сна?
В столовую нас погнали сразу после приезда – слушать зажигательную приветственную речь директора, доктора Квонг. Ким Квонг. Миниатюрная, неглупая, элегантная, она, конечно, мигом получила кличку Кинг-Конг. Никто ее, разумеется, не слушал – все перевозбудились, и толпа бурлила, как в «Разрушителях легенд», когда собирают кучу таблеток «алка-зельтцер» в замкнутом пространстве, добавляют воды и вышибают таким способом дверь. Помню только привычные слова – «возможность», «ответственность», «лидерство», «трудности», и пошло-поехало.