Не удержавшись, я спросила, нравится ли ей бургер с таким множеством приправ.
Майкл ответил: – Она больше всего любит приправы.
Бен парировал: – И что, не… противно?
Мы наблюдали, как приправы ровной струйкой стекают на тарелку Сибиллы. Ее рот был набит блюдом ее собственного приготовления. Ответить она не могла.
– Для Сибиллы приправы для гамбургера – то же самое, что и глазурь для торта.
Бен не мог позволить себе выказать раздражение или несогласие – это выдало бы слишком многое. Но он ограничился тем, что я сочла его эквивалентом досады, – нейтральной полуулыбкой. Ему не нравится осведомленность Майкла о пристрастиях Сибиллы.
Майкл съел еще кусок и добавил:
– Это важно. То, ради чего стоит есть гамбургер.
– Я так и понял. Спасибо.
– Извини, сразу и не скажешь, Бенджамин.
(о как!)
Холли внимательно наблюдала за ними. Точно так же, как Бен не может позволить себе раздражаться (слишком очевидно), так она не может выдать заинтересованности (слишком некруто).
Но я знаю, насколько она заинтересована: ее выдает кровожадный блеск в глазах. Едва учуяв конфликт, она бежит занимать место в первом ряду зрительного зала.
– Почему ты вечно зовешь всех полными именами? – Он все еще старался не показать, что раздражен.
Майкл пожал плечами, ничем не выказывая удовольствия оттого, что вызвал раздражение у Бена:
– Да никакой причины нет. Просто предпочтение у меня такое.
Будь мы на самом деле в дикой глуши, эти двое давно бы кинулись в драку.
Все мы проводим много времени вместе. И Бен и Холли постоянно вместе. Они хорошо ладят, приятно, когда твоя лучшая подруга и твой парень – друзья. Если бы они не нашли общий язык, серьезные проблемы были бы неизбежны. Так во всех журналах пишут.
Деревянные планки жалюзи будто нарезают их ломтями: ломти парня, ломти девушки. Бен, мой парень, смеется. Моя лучшая подруга Холли смешит его.
Я поворачиваю планки жалюзи, и оба исчезают. Открываю. Они опять нарезаны ломтями. Поворачиваю планки – снова исчезли.
Открываю.
Холли льнет к нему. Трогает Бена за плечо. Ей нравится трогать его.
Ревность.
Стыд. Это стыд. Мне стыдно.
Да, между нами с Шарлоттой время от времени вспыхивает ненависть, но насколько мне известно, ревность – это не про нашу семью; мои родители доверяют друг другу. Они как друзья.
Хотя, если вдуматься, откуда мне знать?
Для меня они родители, а не партнеры.
И великодушия в них навалом – я же знаю, как искренне они радуются удачам своих друзей.
А у Холли все не так. Горгона соперничает во всем и со всеми. И настойчиво выясняет, что есть у других людей, и сравнивает с тем, что есть у нее. Тоньше ли она, богаче, симпатичнее? Лучше ли у нее машина, личный тренер, парикмахер, дом на пляже, поездки на лыжные курорты? А если нет, то что делать?