– Ее реанимировали, – объяснила она. – Но с трудом.
Скрестив руки на груди, Пиппа поделилась знаниями, почерпнутыми у старших сестер:
– «Скорым» строго запрещено включать сирену: когда сюда приезжала Стеф, они ее включили, и начался массовый психоз. И они растерялись, не знали, кому из девчонок оказывать помощь.
Лу переглянулась со мной.
– А я-то боялась змей.
Мы возвратились в «Беннетт».
воскресенье (позже)
Ненавижу Холли.
Ненавижу Холли.
Ненавижу Холли.
Только долбаный психолог утверждает, что я честна, по крайней мере с собой.
Она ничего не знает про Фреда.
Ничего не знает о том, что у меня на душе.
Эта палка о двух концах.
Я не могу ожидать, что к моим чувствам отнесутся с уважением, если я не поделилась ими.
Вот цена, которую приходится платить за скрытность, за то, что у меня есть секреты. Цена – это когда Холли говорит все, что ей в голову взбредет, а я молчу.
Я уже достаточно знаю о своих соседках по корпусу, чтобы понять: если бы я не стала скрывать правду, если бы объяснила, если бы рассказала про Фреда, они вступились бы за меня.
Сибилла и Пиппа встали на мою сторону, даже не зная, каково это для меня – видеть, как кто-то изуродовал фотографию Фреда.
Я даже не уверена, что Холли поступила бы так подло, если бы все знала.
Может, то, что я на самом деле ненавижу, – это моя жизнь с тех пор, как ты умер. А вовсе не Холли.
Определенно не Холли.
Нет, не она…
Холли слишком мало для меня значит, чтобы ненавидеть ее.
Сегодня случилось сразу три необычных события. Во-первых, после того как все направились к ненавистному микроавтобусу ужасов, я вернулась, чтобы поторопить Лу – уже собравшуюся и готовую к выходу, – и обнаружила, что она фотографирует большую гусеницу, слепленную из грязноватой голубой замазки, посадив ее на спинку одного из кухонных стульев.
– Просто развлекаюсь, как могу, – она сверкнула улыбкой ровно так, как требовал случай, убрала фотоаппарат и вышла вместе со мной.
Второе событие произошло после нашего возвращения. Я видела, как Холли выскользнула из «Кливленда» – корпуса, где живут Бен и Майкл. На лице у нее застыло почти такое же выражение, как на лице Лу сегодня утром – старательное, очень правильное, – хотя и чуть более довольное, как у кошки, тайком полакомившейся сливками. Что она там делала? Рисковала, чтобы нанести визит Винсенту? Между ними что-то назревало с самой вечеринки на плато Белых эвкалиптов, но со мной она новостями не делилась, ведь я была наказанной.
И третье необычное событие: в моих отношениях с Беном случился прорыв. Не то чтобы однозначно к лучшему. На краткое время гормональный туман рассеялся, и теперь я опять вся в сомнениях насчет нашей возможности «встречаться» здесь, в лагере.