– Джек, – вздыхает мама. Моя мама все время вздыхает. – Так, все обратно в дом. Здесь холодно. А вам завтра всем в школу.
Если мы ее не остановим, она выдаст сто одну причину, по которой нам необходимо уйти с лужайки.
И тут с ревом и воем сирен подъезжает еще одна пожарная машина, а за ней с грохотом плетется белый грузовик, из которого вытягивается кран.
Кран.
Мы молча наблюдаем, как пожарные, полицейские и строительные рабочие, которые вдруг оказываются повсюду, ставят огромные прожектора. Входная дверь в дом открывается и закрывается, люди суетятся, как муравьи, пробираются через сад и исчезают внутри, а потом блокируют улицу. Теперь уже во всех домах горит свет и лужайки заполнены зеваками. Мы прямо напротив места происшествия, можно сказать, в первом ряду.
К нам подходит какой-то мужчина, засунув руки в карманы и оглядываясь через плечо на эту суматоху.
– Прямо не верится, а? – кивает он в сторону того дома.
– Мне тоже, – отвечаю я, и тут в разговор вступает папа:
– Я думал, этот дом пустует.
Он говорит это подошедшему мужчине, который встает рядом с ним, и они вместе смотрят за происходящим. Мне становится как-то легче от мысли о том, что отец, наверное, его знает, а потом мама называет мужчину Грегом и спрашивает о его дочери Джослин, которая учится в школе Пресвятой Девы Марии, и именно так я узнаю, что это мистер Уоллин, наш ближайший сосед.
Я стою там в окружении пожарных машин, прожекторов и гигантского крана, размышляя об этом своим мозгом и думая, что он каким-то чудным и странным образом отличается от мозгов Маркуса, Дасти и всех остальных, кого я знаю. Он настолько чудно от них отличается, что в последний год я пишу о нем – не историю своей жизни, а нечто вроде журнала записей на тему «Это я, это то, что я думаю», потому что хочу понять, как все устроено. Другие мозги – простые и незамысловатые, и в них есть место мистеру Уоллину и его дочери Джослин, тогда как мой мозг, кажется, создан для куда более значительных вещей. Для бейсбола. Физики. Аэрокосмического конструирования. Возможно, для президентства. По этой причине я нечасто смотрю фильмы по телевизору. Я говорю себе, что мой мозг слишком занят более важными мыслями, чтобы следить за персонажами.
Я гляжу, как подкатывает телевизионный фургон, приехавший из самого Индианаполиса, и снова думаю: «Террористы». В том смысле – кому же еще там быть?
Либби
13 лет
Такое чувство, будто ты задыхаешься.
Оно, наверное, такое же, когда тебя душат.
Мой мир опрокинулся и сделался легким и невесомым. Возможно, он скорее напоминает парение в невесомости. Я пытаюсь пошевелить головой. Руками. Ногами. Но не могу.