Джек
14 лет
Мне снится, что вся улица горит. И тут я просыпаюсь от воя сирен. Лежу смирно и слушаю, как они приближаются к дому. Здесь темно, хоть глаз выколи, но потолок вдруг озаряется красными вспышками, и сирены останавливаются и смолкают. Я выскакиваю из постели и начинаю вытаскивать вещи из шкафа, снимать книги с полки, прежде чем даже понимаю, что же происходит.
Вылетев из своей комнаты, спотыкаюсь и растягиваюсь в коридоре, где слышу голос, но не вижу отца, который говорит из дальнего угла спальни:
– Это не у нас. Иди спать.
Но сон был настолько ярким, что я еще не отделался от него, поэтому продолжаю двигаться к двери. Меня обдает холодным воздухом, но ничем таким не пахнет. Ни огня, ни дыма. Я продолжаю прижимать к себе все, что успел схватить: дедушкины часы, садок, пачку бейсбольных карточек, зарядку для телефона (но без него самого). Куртку я, конечно же, прихватить забыл.
Что-то случилось в доме напротив. Вдоль него выстроились пожарные машины, «Скорая помощь» и два полицейских автомобиля. Я думаю, что там, наверное, какие-нибудь наркобароны, лаборатория по производству наркоты, а может, даже террорист. По-моему, было бы здорово, если бы у нас на улице оказался террорист, потому что городок Амос, штат Индиана, – ужасно скучное место.
– Чей это дом? – слышится сзади мамин голос.
– Стром, Штейн… – Это уже папа.
– Страут, – подсказывает Маркус, которому двенадцать лет, почти тринадцать, и который знает все.
Я опережаю его:
– Страуты съехали оттуда давным-давно.
И с тех пор дом стоит пустым. Никогда не видно ни входящих туда, ни выходящих оттуда.
– Нет, не съехали, – встревает мой семилетний брат Дасти, прыгая на одной ноге. – Мы с Тамсом на прошлой неделе ходили туда и заглядывали в окна.
– Дасти, – укоризненно качает головой мама.
– А что? Мы хотели посмотреть на толстую девчонку.
– Не надо говорить «толстую». Это невежливо.
– А учительница говорит, что «толстый» – такое же прилагательное, как «красивый» или «симпатичный». Это плохое слово, только когда люди говорят «слушай, ты, толстяк» или «эй, погляди-ка на того толстомясого».
Мама бросает на папу хмурый взгляд, словно говорящий «это все твои штучки», а папа строго произносит:
– Дастин! – Однако я вижу, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Это как миссис Бакли? – спрашиваю я. Дасти таращится на меня, все еще стоя на одной ноге. Потом кивает. Я тоже. – Тогда все понятно. – Миссис Бакли – очень габаритная женщина.