Золото нашлось: лежало под кружкой. Весь фокус был в слишком вогнутом дне. Кольцо поместилось без проблем. Никому и в голову не пришло поднять кружку и посмотреть! В полшестого утра Регина плакала на кухне. Черная тушь плыла по мокрым румяным щекам. Белые волосы потускнели, пряди слегка иссалились.
– Я не хотела никого обидеть.
Оставшиеся гости спали по комнатам вповалку. Я сносила на кухню грязную посуду.
– Перестань, ты никого не обидела, а этот парень… он вообще, если б не мы, остался бы на улице без копейки денег.
Она не унималась.
– А если утром найдут его обмороженный труп? Где-нибудь неподалеку… Господи, как иногда мы бываем слепы! – Она вытерла лицо куском туалетной бумаги. – Мы думаем о себе хорошо. Мы думаем, что поступаем нравственно, по вере. Но ведь ты понимаешь…
Я сбрасывала в мусорное ведро объедки с тарелок. Высморкавшись, Регина подняла на меня красное, натертое лицо:
– Таня, ты понимаешь, что тот, в кого мы верим, может быть, вовсе не Бог.
– А кто?
– Дьявол.
– В смысле?
– Дьявол хитер, циничен, безжалостен, он приходит к нам в образе Божием, выдает себя за Господа и соблазняет нас поклоняться ему, толкает нас совершать то, что… под видом добрых дел, понимаешь?
Она схватила меня за руки, возбужденно. Все говорило о внезапно пережитом ею прозрении:
– Так можно проверить! Проверить, в кого ты веришь на самом деле, понимаешь?
Я помотала головой в знак отрицания.
– Когда ты делаешь что-то хорошо… делаешь правильно… но, когда при этом ты становишься лучше, чем другие, когда из-за того, что ты что-то делаешь правильно, другие в чем-то виноваты или… ты их презираешь… тогда, значит, тебя подтолкнул сатана. То, что правильно, – не то, что хорошо; хорошо и правильно – не одно и то же.
– Тебе надо поспать, – сказала я. – У тебя нервный срыв, из-за усталости. Ты целый день готовила, сутки на ногах, вон уже светает. Ты когда поспишь и проснешься потом, тебе покажется все, что сейчас ты чувствуешь, незначительным.
Она прижалась головой к моему животу и снова заплакала.
– Это все из-за елки… Все из-за елки. Надо было покупать елку на улице. Я бы дала деньги.
* * *
Снег сошел, обнажив горелые петарды и зелень шампанских бутылок, брошенных по зиме. Запахло гнилой листвой. Древесиной, отходящей с мороза. Мякотью земли. В середине апреля мы с Долининым случайно столкнулись во дворе.
– Мое почтение, Татьяна. А что это вы здесь делаете?
Я показала на дом, в котором снимала квартиру Ульяна, объяснила, что часто гощу здесь, иногда ночую.
– Так, может, по-соседски заглянете вечером? Посмотрите, как я живу. Кроме того… однажды мне не удалось проявить себя, как… быть хозяином. Надеюсь, вы позволите мне реабилитироваться? Так сказать, дадите шанс… возможность доказать гостеприимство.