Лукреции было двенадцать, когда ее отца избрали папой римским. Родилась она 18 апреля 1480 года в крепости Субьяко[9]. В том, что родилась она не в Риме, виден тонкий расчет Родриго: в начале карьеры он не хотел обнародовать факт наличия у него нелегитимной семьи. В результате нам мало известно о детстве Лукреции. Возможно, первые годы она провела в доме своей матери на пьяцца Пиццо-ди-Мерло в римском квартале Понте, а образование получила в доминиканском монастыре Сан-Систо на Аппиевой дороге[10], месте, где впоследствии всегда находила приют в трудные моменты жизни. Годы, сформировавшие ее характер, провела не с матерью, а в обширном палаццо Орсини Монтеджордано под присмотром Адрианы де Мила, овдовевшей двоюродной сестры отца, покойный муж которой происходил из влиятельного римского рода. Главной фигурой в жизни Лукреции был, без сомнения, ее отец. Троих детей, рожденных от Ваноццы, этот «самый чувственный из мужчин» — как отозвался о нем кто-то из современников — любил так пылко, что позднее ходили слухи о его инцесте с Лукрецией.
После своего избрания Александр VI перевез Адриану и Лукрецию в палаццо Санта-Мария-ин-Портико возле Ватикана. На Лукрецию сразу же обратили внимание враждебно настроенные к Борджиа хронисты — их можно уподобить современным журналистам из желтой прессы — и представители итальянских государств при папском дворе, важная составляющая обязанностей которых заключалась в донесении интимных подробностей жизни понтифика своим властителям. Частную жизнь Лукреции, доселе никого не интересовавшую, выставили напоказ. Девочка росла в обстановке папского гарема и в атмосфере мужского всевластия. Женщины полностью подчинялись воле и желаниям Родриго. Во главе гарема стояла Адриана де Мила, беззаветно служившая интересам хозяина. Она опекала Лукрецию и в то же время одобряла связь Родриго с женой собственного сына, девятнадцатилетней красавицей Джулией Фарнезе Орсини, которую в Риме называли просто La Bella (Красавица). Обманутого мужа Джулии, рогоносца Орсино Орсини, по прозвищу Одноглазый, спровадили в имение Бассанелло[11].
Саму же Лукрецию, единственную дочь Родриго от связи с Ваноццей, отец бесконечно баловал и, по выражению хронистов, любил «слишком пылко». В отличие от братьев, волосы у нее были светлыми. Возможно, черта эта досталась ей в наследство от матери, родившейся на севере Италии. Никколо Каньоло из Пармы написал о Лукреции, когда ей было чуть более двадцати: «Она среднего роста, отлично сложена. Лицо продолговатое, нос правильный, волосы золотистые, глаза неопределенного цвета [вероятно, сероголубые]. Довольно большой рот, белоснежные зубы, красивая стройная шея, великолепный бюст. Всегда весела и улыбчива». Современники отмечали ее длинные золотистые волосы и осанку: «Она несет свое тело настолько грациозно, что кажется, едва движется». Нелишне заметить, что мода на гуманистические традиции античности не обошла и Родриго. и даже имя, которое он взял себе, став папой, неслучайно: его героем был Александр Македонский, да и собственного сына он назвал Чезаре в память о Цезаре, а дочь — Лукрецией в честь римской матроны, избравшей смерть, дабы избежать позора изнасилования. Имя, символизирующее женскую чистоту, станет впоследствии предметом незаслуженных насмешек над его новой обладательницей. Лукреция Борджиа была женщиной своего времени, хорошо образованной, начитанной: свободно говорила поитальянски, по-каталонски, по-французски и знала латынь. Мало того, она сочиняла стихи на этих языках, понимала греческий, была обучена искусству красноречия, умела поддержать изысканную беседу. Любила музыку, испанскую и итальянскую поэзию, собирала испанские канцоны, произведения Данте и Петрарки. Как и положено представительнице высшего общества, она выучилась прекрасно танцевать, ибо балы составляли большую часть времяпрепровождения придворных.