переносимую комарами, плодившимися в болотах римской Кампании и в самом Тибре. Болезнь наносила удар без предупреждения, сопровождаясь рвотой и приступами лихорадки. Лихорадка эта поднимала температуру тела на несколько часов и превышала 40°С. В субботу 12 августа у Александра начались рвота и жар. Чезаре, собиравшийся 9 августа покинуть Рим и ехать договариваться с французами, заболел в тот же день и с теми же симптомами.
Послы кружили по Ватикану, безуспешно пытаясь собрать хоть какую-нибудь информацию. Прошло два дня, прежде чем Костабили сумел донести Эрколе о серьезной болезни папы. Лишь тринадцатого числа узнал он, что произошло накануне. Двери дворца плотно закрыли, и оттуда никого не выпускали. «Весь двор в страхе из-за болезни Его Святейшества, и много ходит разных разговоров», — сообщил он. «И все же я использую любую возможность, чтобы выяснить правду, однако чем более я стараюсь, тем чаще слышу, что ничего нельзя узнать наверняка, потому что не выпускают наружу ни врачей, ни фармацевтов, ни хирургов. Имеется подозрение, что болезнь серьезная. Достопочтенный герцог Романьи — как доносит мне надежный источник — все еще серьезно болен, у него лихорадка и рвота». Два дня спустя он мог лишь сообщить, что папе стало лучше, а состояние Чезаре ухудшилось. Испанцы отошли от Гаэты, а войска Чезаре находились возле Перуджи, о французах новостей нет. Вечером 18 августа 1503 года Александр скончался. Когда Костабили в конце дня писал Эрколе, он все еще не знал об этом, заметил лишь, что дворец по-прежнему заперт и охраняется сильнее, чем обычно. Лукреция была информирована лучше него: любимый ею кардинал Козенца и ее мажордом, возможно, Санчо Спаньоло (часто упоминается, что он был у нее на службе), — оба были в Ватикане и знали правду. Она не только потеряла любимого своего отца, но, принимая во внимание серьезную болезнь Чезаре, оказалась и сама в опасной ситуации: случись что, эпохе всевластия Борджиа придет конец, и это угрожает ее будущему.
21 августа Бембо нашел Лукрецию на вилле Эсте в Меделане, неподалеку от Остеллато. Она удалилась туда со своими приближенными, спасаясь от вспыхнувшей в Ферраре чумы. Он приехал, чтобы выразить свои соболезнования, но «…как только я увидел Вас лежащей в темной комнате, в черном одеянии, в слезах и в муке, чувства меня переполнили. Долгое время стоял я, не в силах вымолвить ни слова, не зная даже, что сказать… в голове моей при виде такого зрелища царил хаос. Язык прилип к гортани, и, спотыкаясь, я ретировался, как вы заметили или, возможно, не заметили…»