Лукреция сокрушалась о судьбе брата. Эрколе написал ей письмо, из которого видно, какую симпатию завоевала у него невестка: «Не печальтесь, мы любим Вас искренно и нежно, как родную дочь, а потому не оставим его. Мы хотим быть ему добрым отцом и хорошим братом». Тем не менее Эрколе мало что мог сделать, разве что «уповать на Господа нашего, который не бросает тех, кто в Него верит».
И в самом деле, когда пришло письмо Артеса, понапрасну ее обнадежившее, Лукреции не к кому было обратиться, кроме свекра, состояние здоровья которого сильно ухудшилось. 13 апреля Альфонсо уехал в продолжительное путешествие по европейским дворам. За это время он посетил Париж, в Брюсселе познакомился с будущим Карлом V, а в Англии его «обласкал» король Генрих VII. Ипполито успел поссориться и с отцом, и с понтификом. Гонец, прибывший к Ипполито, привез ему распоряжение папы, чтобы он передал некоторые свои феодальные владения другому лицу. Ипполито рассвирепел и избил несчастного гонца. Когда возмущенный Эрколе приказал ему написать папе письмо с извинениями, тот в грубой форме отказался и был сослан в Мантую, после чего отец и сын обменялись сердитыми письмами. «Поскольку ты был дерзок и неблагодарен, не удивляйся, что мы выслали тебя из нашего государства. Мы думаем, что такое поведение не дает тебе права быть подле нас», — так 24 апреля ответил Эрколе на оскорбительное письмо сына. В тот же день по реке По прибыл Франческо Гонзага, с тем чтобы примирить Эрколе и Ипполито. Вмешательство его оказалось успешным, и кардинал успел к устраиваемым каждый год в Ферраре скачкам в честь святого Георгия. Лошадь Изабеллы выиграла в тот раз первый приз — Палио.
Несмотря на прощальные слова Бембо. обращенные к Лукреции в январском письме 1504 года, она продолжала с ним переписываться. Бембо все еще посылал издалека романтические письма, обращаясь к ней как к «f.f.», но уже не навещал, ссылаясь на «недомогание». В конце мая она тоже «недомогала». Очень возможно, что тогда у нее случился выкидыш. В июле он планировал навесить ее в Ферраре, но все оттягивал, так что она не вытерпела и уехала в Модену в то самое время, когда он совсем уже собрался. И он удалился на свою виллу в Падуе, «чтобы закончить те вещи, которые я для Вас начал, — написал он ей. — если вдруг ощутите в ушах Ваших звон, то это значит, что я общаюсь со всеми темными силами, ужасами и слезами Вашими или пишу о Вас то, что прочтут через сто лет после нашей смерти». Вероятно, он имел в виду «Азоланские беседы», когда писал Лукреции письмо, датированное 1 августа 1504 года. Эрколе Строцци по-прежнему был посредником между влюбленными, а со стороны Лукреции участвовали ее придворные дамы — Никкола, вышедшая замуж за феррарского аристократа ди Тротти, Елизавета Сиенская и мадонна Джованна. В качестве гонца выступал еще один друг Бембо, Альфонсо Ариосто, родственник Лодовико. «Альфонсо Ариосто, — писал Бембо, — ужасно хочет с Вами познакомиться и засвидетельствовать свое почтение. В его груди горит костер, а воспламенили его Ваши несравненные достоинства: я столько ему о Вас рассказывал…» В конце сентября Лукреция послала Бембо стихотворение общего их друга, Антонио Тебальдео, ставшего ее секретарем. В октябре Бембо написал, что собирался приехать к ней в Феррару, но услышал, что Гонзага будет там в связи с серьезным рецидивом болезни герцога Эрколе, и это обстоятельство помешает выказать ей свое почтение «так неторопливо, как мне бы того хотелось».